– От кого-то я слышала, что душа моей матери была обременена тяжкими грехами, – сказала она наконец. – Правда, никаких доказательств у меня нет, и я могу лишь догадываться… Сначала, поглощенная собственным горем, я не задумывалась о ее страданиях, но с годами поняла, что должна, заручившись поддержкой надежного наставника, сделать все от меня зависящее, чтобы потушить сжигающее ее пламя.
«Она права», – подумал Гэндзи, растроганный признанием Государыни.
– Увы, это пламя подстерегает каждого, – сказал он. – И все же как трудно не думать о мирском человеку, пришедшему в мир на то мгновение, пока утренняя роса лежит на травах. Я знаю, что Мокурэну[92], одному из учеников Будды, удалось довольно быстро облегчить страдания своей матери, но это не значит, что вы сумеете добиться того же. Боюсь, что, даже сбросив драгоценные шпильки, вы не почувствуете облегчения, ибо слишком привязаны еще к этому миру. Лучше пока не открывайте никому своего намерения. Я уверен, что вы и без того можете сделать немало, чтобы рассеялись те страшные клубы дыма… Признаться, я и сам подумывал об этом, но до сих пор многое отвлекало меня. Мои мечты о безмятежной, спокойной жизни так и не осуществились. Остается тешить себя надеждами на будущее: мол, когда– нибудь, посвятив себя служению, позабочусь и о ней. О, я понимаю, сколь неразумно…
Они долго еще говорили о том, как тщетно все в этом мире, как хотелось бы им от него отречься, но, увы…
Наутро в столице стало известно, что вчера вечером во дворец Рэйдзэй тайно прибыл министр с Шестой линии. Самые знатные вельможи поехали туда, чтобы его проводить.
Гэндзи был спокоен за будущее своих детей. Нёго из павильона Павлоний вполне оправдала его ожидания, Удайсё тоже сумел занять значительное положение в мире. Гэндзи радовался за них и гордился ими, но ни к кому из них не испытывал он такой нежности, как к Государю Рэйдзэй. Государь отвечал ему тем же, и разве не для того так рано отрекся он от престола, чтобы иметь возможность чаще видеться с Гэндзи?
Государыня-супруга теперь неотлучно находилась при нем, и жили они словно обычная супружеская чета, отдавая дни всевозможным тихим удовольствиям и окруженные еще большей, чем прежде, роскошью. Лишь мысль о страданиях матери омрачала душу Государыни и утверждала ее в намерении посвятить себя служению Будде. Однако Гэндзи все не давал своего согласия, и ей ничего не оставалось, как ограничиваться обычными молитвами и благодеяниями. Однако с каждым годом в ее сердце крепло желание уйти от мира, которого тщету она давно осознала[93].
Говорят, что она устроила Восьмичастные чтения в память покойной миясудокоро и что Гэндзи участвовал в приготовлениях…
Гэндзи, 50 лет
Удайсё (Югири),
Принцесса с Первой линии, Вторая принцесса (Отиба), – дочь имп. Судзаку, вдова Касиваги
Миясудокоро – мать принцессы с Первой линии
Госпожа Северных покоев (Кумои-но кари), 31 год, – дочь Вышедшего в отставку министра (То-но тюдзё), супруга Югири
Государь-монах (имп. Судзаку) – старший брат Гэндзи, отец Второй и Третьей принцесс
Госпожа Восточных покоев (Ханатирусато) – бывшая возлюбленная Гэндзи
Госпожа Весенних покоев (Мурасаки) – супруга Гэндзи
Нёго Кокидэн – дочь Вышедшего в отставку министра (То-но тюдзё), супруга имп. Рэйдзэй
Куродо-но сёсё – сын Вышедшего в отставку министра (То-но тюдзё), младший брат Касиваги
То-найси-но сукэ – дочь Корэмицу, возлюбленная Югири
Удайсё, славившийся в мире степенным нравом и немало этим гордившийся, с недавнего времени беспрестанно помышлял о принцессе с Первой линии. Он часто бывал в ее доме, полагая, что воля покойного является достаточным для того основанием. С каждым днем, с каждой луной росло его чувство к ней, пока наконец не превратилось в неодолимую страсть.
Мать принцессы, миясудокоро, души в нем не чаяла, лишь его постоянные попечения и скрашивали ее однообразное, унылое существование. Удайсё никогда даже не намекал принцессе на свои нежные чувства, и ему казалось невозможным вдруг заговорить о них. Не лучше ли подождать? Со временем она убедится в том, сколь постоянен он в своих привязанностях, и он приобретет полную ее доверенность. А пока Удайсё старался использовать любую возможность, дабы побольше узнать о наружности принцессы, о ее душевных качествах. Сообщался он с ней по-прежнему через прислуживающих ей дам. Но вот, пока Удайсё пребывал в нерешительности, не зная, как открыть принцессе свою душу, миясудокоро неожиданно занемогла (поговаривали, что дело не обошлось без вмешательства злых духов) и переехала куда-то в Оно[94], где у нее был дом.