Повесть о Гэндзи (Гэндзи-моногатари). Книга 1

- Вот, кажется, и луна появилась! Не выйдете ли проводить меня? Нетрудно себе представить, как мне будет недоставать вас, сколько накопится в моей душе такого, чем захочется с вами поделиться. Ведь даже когда мы расстаемся на день или на два, я не могу избавиться от мучительной тревоги, а теперь…- говорит Гэндзи и, приподняв занавеси, просит госпожу подойти ближе.

Она медлит, ибо ее душат рыдания, но потом все же выходит и садится у порога - лицо ее, залитое лунным светом, невыразимо прекрасно. «Куда повлечет ее жизнь, если, так и не успев вернуться, покину я этот непостоянный мир?» - думает Гэндзи. При мысли о будущем сердце его тоскливо сжимается, но, не желая еще больше огорчать госпожу, он с нарочитой беспечностью произносит:

- Я клялся когда-то
Быть с тобою рядом всегда,
До последнего часа.
Разве знал я тогда, что жизнь
Тоже может грозить разлукой…

Увы, напрасно…

- Мне жизни не жаль,
Отдала бы ее без сомнений,
Когда б этой ценой
Могла хоть на миг отдалить
Грозящую нам разлуку.

Искренность ее чувств не вызывала сомнений, и Гэндзи сделалось невыразимо грустно. Но приближалось утро, промедление вызвало бы ненужные осложнения, поэтому он поспешил уйти.

В пути образ госпожи неотступно стоял перед Гэндзи, с тяжелым сердцем садился он в ладью[6]. Была пора долгих дней, да и ветер выдался попутный, так что уже в стражу Обезьяны изгнанники достигли залива. Недолго находились они в пути, но и такое путешествие было внове для Гэндзи, до сих пор не изведавшего ни тягот, ни радостей, какие выпадают на долю странника.

Место, известное под названием Оэдоно[7], дворец Большой реки, оказалось в таком запустении, что его можно было узнать лишь по соснам.

Осталось в веках
Славное имя скитальца
Из китайской земли[8].
Но легче ли мне теперь
Брести без надежды, без цели?

Глядя, как волны, ударяясь о берег, убегали обратно, вдаль, Гэндзи произнес: «Как я вам завидую, волны!» (112) Эта известная всем старинная песня прозвучала здесь совершенно по-новому и показалась его спутникам особенно трогательной и печальной. Гэндзи оборотился назад: там, откуда они приехали, терялись в дымке горы, такие далекие, словно они и вправду были уже «за три тысячи ли…»[9]. И брызги с весла обильно увлажнили рукава… (113) Какая тоска!

Родная земля
Осталась за горной грядою,
В дымке исчезла.
Но разве теперь над нами
Не та же обитель туч?

Увы, ничто не радовало здесь душу.

Место, долженствующее стать его пристанищем, было совсем недалеко от того, о котором Юкихира-тюнагон когда-то сказал: «С трав морских капли соли стекают, и текут безрадостно дни» (114).

Дом стоял в некотором удалении от моря, среди мрачных скал, один вид которых нагонял тоску. Все вокруг, начиная с изгороди, было непривычно взору Гэндзи. Крытый мискантом дом, длинные, похожие на галереи строения под тростниковыми крышами были по-своему красивы. Вполне обыкновенное для такой местности жилище поразило Гэндзи своей новизной, и невольно вспомнились ему утехи давно минувших дней: «Право, когда б не обстоятельства…»

Гэндзи призвал управителей поблизости расположенных владений своих, и Ёсикиё-асон, один из самых преданных ему служителей Домашней управы, принял на себя все заботы, связанные с переустройством дома. Гэндзи был растроган до слез.

За сравнительно короткое время дом был приведен в полный порядок, и вид его радовал взоры. В сад провели воду, повсюду посадили деревья, и постепенно Гэндзи начал свыкаться с новым окружением, хотя ему до сих пор не верилось, что все это происходит наяву.

Местным правителем оказался человек, хорошо знакомый Гэндзи и втайне к нему расположенный, а потому всегда готовый услужить. Дом Гэндзи, где было многолюдно и шумно, не имел ничего общего со случайным приютом в пути, и лишь то обстоятельство, что рядом с ним не было человека, которому он мог высказать мысли и чувства, в его душе зарождавшиеся, удручало его, иногда ему казалось даже, что он попал в чужой, неведомый край. «Как же я смогу прожить здесь долгие луны и годы?» - с ужасом думал он.