Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

— Я давно ничего не играла, — ответила та. — Как только я от скуки, бывало, сяду за кото, Накатада начнёт смеяться надо мной: «Играешь без всякого чувства! Какой позор!» Поэтому я за инструмент теперь не сажусь. Ах, хоть сегодня поиграю в тайне от него!

Фудзицубо села за катати-фу, Первая принцесса — за ямамори-фу, Вторая принцесса — за цитру, Третья — за лютню, средняя сестра Соо — за японскую цитру. Когда все расселись, Первая принцесса и Фудзицубо начали играть вместе. Звуки их кото были обворожительны.

— Удивительно! Ты играешь совсем как Накатада. Как это возможно? — удивилась Первая принцесса.

— Ах, перестань! — остановила её Фудзицубо. — Мне ни разу даже не приходилось слышать, как играет Накатада.

— Ты, наверное, слышала его издалека. Может быть, в ту ночь?[183] А мне он ни за что не даёт послушать, — пожаловалась принцесса.

— Какой нелепый пошёл у нас разговор! Но смотри, и во сне не проговорись мужу, как я играю! — предупредила принцессу Фудзицубо.

Потом все дамы заиграли вместе.

В это время Накатада как раз пришёл за женой; услышав музыку, он тихо приблизился к веранде и стал там, а музыкантши, не подозревая о его присутствии, играли разные произведения, одно за другим. Накатада с изумлением думал: «Так я играл во дворце Чистоты и Прохлады. Каким образом можно было перенять мои приёмы? Если бы играл придворный, я бы решил, что он тогда слышал меня. Как это странно!»

Дамы, играя прекрасные произведения, приходили во всё большее воодушевление и уже совершенно не думали о том, слушает их кто-нибудь или нет. Сукэдзуми, Тикадзуми и Юкидзуми, приподняв в соседнем помещении занавесь, могли заглянуть в комнату, где находились музыкантши. Накатада тихонько поднялся по лестнице, и устроившись между решёткой и занавесью, искал дырочку, чтобы заглянуть внутрь, но занавеси были новёхонькими, и он не находил ни одной щёлочки. У него не было ничего, чем бы разрезать ткань, и он стоял, не зная, что делать. Музицирование продолжалось до полуночи. Когда дамы окончили играть, они принялись за еду.

Накатада, который всё ещё стоял за занавесью, кашлянул и спросил:

— Здесь ли Соо?

И принцессы, и Фудзицубо — все переполошились: «Ах, какой страх! Кто это пришёл так поздно? Наша охрана всегда так беспечна!»

Они ничего не отвечали.

Сукэдзуми в испуге вышел на веранду. Увидев, что это Накатада, он велел устроить для него сиденье.

— Я пришёл сюда, в твоё караульное помещение, чтобы тоже охранять дом, — сказал Накатада и вошёл в южные покои.

Там в юго-западном углу стояла резная ширма высотой в три сяку, и были разложены подушки, обшитые китайской парчой, которые Судзуси приготовил к приезду Фудзицубо. Принцессам и Фудзицубо стало жалко Накатада, и они тоже перешли в южные покои. Накатада с Сукэдзуми сели в комнате, а на веранде расположились другие сыновья Масаёри. Накатада через Соо передал жене: «Я был в усадьбе на Третьем проспекте и сейчас иду домой. Меня беспокоит, как там, Дома. Сегодня ночью ты не собираешься домой?»

— Раз в кои веки я встретилась с Фудзицубо и хочу ещё немного побыть с нею, — ответила жена. — Как это ты оставил Инумия совсем одну?

«Мне не хватает только быть кормилицей», — подумал генерал.

Ночь уже подходила к концу.

— Странно, как эта ночь напоминает мне былое, — сказал Сукэдзуми. — Случалось, и ты приходил в наш дом…

Рассвело.

Ранним утром Накатада возвратился к себе. Он послал жене письмо:

«Вчера вечером я слышал, как вы играли на кото. Мне уже

Давно говорили,

Как ты играешь на кото.

Но вчера наконец

Мне удалось

Прелестные звуки услышать!

Дома мне очень грустно. Меня призывают во дворец, и я должен идти туда. Сегодня вечером я приеду за тобой».

— Ах, я так и думала! — восхищённо заметила Фудзицубо. — Ещё раннее утро, а он уже прислал письмо.

— Ты не в том видишь причину, — отозвалась принцесса, — Накатада всегда прежде говорил, что только ты можешь по-настоящему исполнять музыку, а вчера ты играла очень редкие произведения, и он, конечно, решил, что твоя игра стала ещё замечательней. Возможно, он отметил, что и я хорошо играю, Накатада ведь всегда слушает, когда я сажусь за инструмент. А Вторая принцесса прекрасно играла на цитре, она подаёт большие надежды.

Ответа мужу принцесса не написала.

Не получив от неё письма, Накатада очень расстроился и, опечаленный, отправился во дворец.

Вечером от него пришло письмо: «Я собрался было уходить из дворца, но государь велел закончить чтение записок моего деда, которое я начал в прошлом году. В записках иногда встречаются трудные места. Смогу покинуть дворец только завтра вечером».

Прочитав письмо, принцесса велела передать на словах: «Что ж, хорошо», а ответа не написала. Мать её, госпожа Дзидзюдэн, находилась во дворце и послала зятю смену одежды.

Рано утром архивариус принёс письмо от наследника престола:

«Целый день на душе тоска. Хочу пойти, но <…>. Я был бы рад, если бы ты тосковала, как я.