Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

— Фудзицубо совершила достаточно зла, — сказал Судзуси. — Она была рождена для того, чтобы причинять людям Задания. Мою жизнь она разбила совершенно, да и других тоже. Сейчас я думаю только об одном — уйти в монастырь или нет.

— Ты не пьян? Что ты говоришь? — удивился Накатада.

— Я и трезвый говорю то же самое. Все к этому, должно быть, привыкли. А тебе разве не случается говорить серьёзные вещи? — спросил в свою очередь Судзуси.

— Ты держишься как глупец, строящий из себя мудреца, — сказал Накатада.

— Ты прав, — согласился его друг. — Советник Масаакира глядит на меня издали и очень негодует.

Находившиеся рядом с ними могли слышать их разговор. «Вот оно что!», — решили они. А братья и сёстры Фудзицубо, расположившиеся на веранде и за занавесью, при этом подумали: «Как неприятно слушать такое!»

Сукэдзуми, служивший одновременно советником сайсё и вторым военачальником Императорской охраны, приблизился к Накатада:

— Сегодня вечером я попал в пренеприятное положение. Я совершенно проигрался в шашки, и подумав, что Мияхата вот-вот горько расплачется, взял взаймы немного денег для ставок. Мияхата же раскричался, что я украл деньги, и я совершенно растерялся. И если я и взял немного денег, то вот сколько получил. — И Сукэдзуми показал множество свёртков с деньгами.

— У Мияхата возвышенная душа, — заметил Накатада. — Мы с ним удивительным образом подружились и обменялись клятвами.

— Какими клятвами?

— Этого я никому не открою, — ответил генерал.

— Как я ему завидую, — сказал Сукэдзуми.

Стало светать. Снова наполнили чаши вином. Из внутренних покоев вынесли подарки для гостей. Сам Судзуси брал приготовленные вещи и одаривал господ. Там были китайские платья из красного шёлка, шлейфы из узорчатого лощёного шёлка, окрашенного травами, трёхслойные штаны, детская одежда и пелёнки. Важным сановникам преподнесли разные накидки с прорезами и штаны на подкладке. От бабки Судзуси принесли однослойные платья из узорчатого лощёного шёлка и штаны на подкладке. Их тоже вручили важным сановникам.

Перед уходом Накатада обратился к Судзуси:

— Кстати, хочу попросить тебя кое о чём. Одолжи-ка мне на завтра твой экипаж.

— Для чего он тебе понадобился? — спросил Судзуси.

— Нужно перевезти на Третий проспект Третью принцессу, — объяснил тот.

Те, кто слышал эти слова, были приятно изумлены.

— Нынешнее положение принцессы очень тяжёлое, и даже я с горечью думал об этом, — сказал Судзуси. — Если же она переедет на Третий проспект, приличия будут соблюдены. Но скажи мне, твой отец сам решил перевезти её к себе или делает это по твоему наущению?

— Никто, кроме него самого, не мог знать о ней. Я выполняю только его волю.

Все собравшиеся шумно восторгались: «Чудесно!»

— Я, конечно, дам тебе экипаж, — сказал Судзуси. — По правде говоря, Фудзицубо завтра собиралась выехать из дворца, и я думал, что в связи с этим он может мне понадобиться, но…

— Вряд ли она сможет отлучиться из дворца, — возразил Накатада. — А если даже и получит разрешение, то не раньте, чем послезавтра на заре. ‹…› Если я поеду за принцессой днём, то к рассвету ты как раз успеешь.

— Отлично, — согласился Судзуси.

Все гости быстро разъезжались по домам, так что у Танэмацу не было времени вручить сановникам приготовленные им подарки.

Корэкосо, стоя с полученным от Накатада подарком, думал: «Неужели ничего, кроме этого, он не хотел мне дать?» — но когда рассмотрел хорошенько, обнаружил записку, прикреплённую к поясу штанов:

«Не знает никто,

Что реку Натори

Давно пересёк я.

Где встретимся вновь?

Где ты будешь? Скажи…[111]

Не могу забыть тех помещений во дворце, где впервые увидел тебя. Мне показалось, что ты мёрзнешь, поэтому, пожалуйста, носи эту одежду…»

Эта записка наполнила сердце Корэкосо радостью. «В мире столько говорят о бесподобном почерке генерала, но ни у кого нет писем от него. Как бы хотели дворцовые красавицы увидеть такую записку! А те, у кого есть хотя бы одна строчка, написанная его рукой, дорожат ею, как редкой драгоценностью», — думал молодой человек.

Он разделил полученную накидку с прорезами, нижнюю часть преподнёс военачальнику Императорского эскорта, а верхнюю — второму военачальнику Императорской охраны. Остальное он оставил себе и ушёл в свою комнату.

* * *

Судзуси разложил полученные накануне подарки. Он распределил десять веток с лососями, завёрнутыми в рогожу, сумимоно, десять веток с рыбой и дичью, пять высоких чаш на ножках между министром Масаёри, генералом Канэмаса и Фудзицубо.

* * *

Госпожа распорядительница из Отделения дворцовых прислужниц собралась покинуть дом Судзуси.

— Я должна купать Инумия, — объяснила она.

У Судзуси испортилось настроение, и он произнёс с беспокойством:

— Я очень боюсь, как будут купать моего сына.

— Поскольку у нас нет сведущих людей, мне бы хотелось, чтобы вы оставили указания, — попросила жена Судзуси госпожу распорядительницу.