Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

Слушая их, Накатада убедился, что принцесса играет на лютне превосходно. Некоторое время дамы играли одни, а затем Накатада стал вторить им на флейте, принц Тадаясу — на органчике, а заместитель второго советника министра — на хитирики. Накатада играл на флейте очень громко Обычно он не играл на этом инструменте вместе со струнными. «Такой игры на флейте мы ещё не слышали, — заволновались со всех сторон господа. — По-видимому, это играет Накатада. Послушаем его! Это, наверное, госпожа с Третьего проспекта попросила его поиграть. Накатада предпочитает играть один, но и в ансамбле с другими инструментами он играет прекрасно!» Юкимаса, услышав издали это исполнение, не мог усидеть на месте и побежал к Судзуси.

— Пойдём туда! Там играют совершенно замечательную музыку! — сказал он.

Юкимаса прибежал, как был дома, в поношенном охотничьем костюме. Друзья прошли в восточный флигель и притаились в его западном углу за решётками. Духовые и струнные звучали обворожительно. Юкимаса слушал, затаив дыхание.

— Как великолепны звуки флейты! — прошептал Судзуси. — На цитре играет, наверное, мать Накатада. Такого изумительного звучания мне слышать ещё не приходилось! В этой семье могут сделать то, что для нас остаётся недоступным.

— Ничего странного в этом нет, — сказал Юкимаса. — Таким мастерам не приходится беспокоиться, что они не смогут чего-то хорошо сыграть. Поэтому и надо хранить секреты в семье. Если бы они стали всем известны, чем бы смогли Накатада и его мать поразить государя?

Послышался шум, и музыка прекратилась.

Канэмаса, изрядно пьяный, был в прекрасном настроении.

— Почему же сегодня вечером принцесса не выходит к нам? Без неё здесь скучно! — сказал он.

Принцесса через даму по прозванию Сайсё велела передать, что она уже почивает.

— Принцесса могла бы обойтись без посредников, её опочивальня ближе, чем Танская страна, — заметил Канэмаса. — В семье Накатада люди недалёкие, но музыку исполнять могут. А вина гостям сегодня подносили мало, мне вовсе не давали, а хочется ещё немного выпить. Пусть принесут чашу из-за занавеси.

— Я преподнесу ему, — сказала прислуживающая дама.

Накатада взял большую чашу с вином и преподнёс её Масаёри:

— В бухте Мия на отмель

Журавлёнок спустился.

Хочу, чтобы всё поглядели.

Как стремятся к нему

Белые волны.[49]

Масаёри сложил:

— Если будешь стареть

С птенцом, что на отмель

Сегодня спустился,

Берег спокойный

Ты без сомненья узришь.

Он передал чашу Канэмаса, и тот, взяв её, произнёс:

— Тысячу лет проживёт

Птенец, что на отмель спустился.

Но сколько тысячелетий

Отпущено журавлёнку, что ныне

Из скорлупы на свет появился?[50] -

и передал чашу Тадаясу.

Канэмаса громко воскликнул:

— Накатада, принеси ещё вина.

— Очень мне завидно, — сказал Четвёртый принц.[51]

— Если мне так славно… — ответил Накатада. Канэмаса засмеялся и произнёс ‹…›

Выпили ещё по одному разу. Чашу поднесли принцессе, и она сложила:

— Едва появившись на свет,

Жизнь в тысячу лет

Пред собою видит птенец.

Но сколько же лет

Он в яйце оставался?

Четвёртый принц сложил:

— Ещё находясь в яйце,

Знал о том

Журавлёнок,

Что жизнь в тысячу лет

Ему прожить предстоит.

Шестой принц произнёс:

— Каким далёким

Кажется путь

В тысячу лет,

Что перед птенцом

Открылся.

Восьмой принц сказал:

— Сколько раз предстоит

Увидеть птенцу,

Как будут мутнеть

Светлые воды потока,

Как мутные будут светлеть![52]

Заместитель второго советника министра сложил:

— Струится светлый поток,

Но не уносит

Ту тысячу лет,

Что в светлой глуби

Ждёт, журавль, тебя!

Старший ревизор Левой канцелярии произнёс:

— Долгою ночью, от инея белой,

Смогу ли восстать,

Чтобы увидеть,

Будешь ли вправду

Жить ты тысячу лет?

Советник сайсё, бывший в то же время вторым военачальником Личной императорской охраны, произнёс:

— Как хотелось бы мне

Увидеть, как журавлёнок

Тысячу лет безмятежных

Будет жить в бухте,

Где воды спокойны!