Повесть о дупле Уцухо-Моногатари. Часть 2

Инумия очень быстро всё схватывала, и в обучении её не возникало ни малейших трудностей. Она превосходно — так, что учителя её погружались в глубокую грусть — играла произведения, добиваясь соответствия звуков с временем года. Листва на деревьях в саду и в лесу пожелтела, клёны стали алыми — невозможно передать, как красивы они были. С каждым днём ветер становился более резким. В тихое время слышался шум низвергающегося с горки водопада. Во всех звуках чувствовалась необыкновенная прелесть.

Госпожа часто вспоминала о прошлом и плакала.

— Ты нередко бродил по окрестностям, а я тосковала дома, — сказала она как-то раз сыну.

— Я уходил далеко за эти юго-западные горы, — вспомнил Накатада.

Придвинув к себе тушечницу, он написал:

«На поиски пищи

Далеко в горы

Я отправлялся.

От резкого зимнего ветра

Коченели руки и ноги».

На душе у него было очень грустно. Мать его приписала:

«Когда по нехоженым тропам

На горы ты поднимался,

Яркие клёны

Тебе не могли

Путь преградить».

Оба они были охвачены беспредельной печалью. Инумия, глядя, как падающие листья клёнов опускаются на кото, произнесла:

— Смотрят с завистью

Клёны, как я

За кото сажусь…

Она остановилась, и госпожа сказала:

— Почему же ты не продолжаешь? Надо окончить стихотворение.

Тогда Инумия прибавила:

— Что ж, пусть приходят

Вместе со мной учиться.

Они стали играть на кото, неподражаемо сливая звуки музыки с шелестом листьев и шумом ветра в соснах. Накатада внимал им с глубокой грустью

* * *

Наступил десятый месяц, и полил дождь. Листья с клёнов почти все осыпались, на ветках их осталось очень мало.

Как-то раз госпожа и Накатада отдыхали после занятий с Инумия. Вдруг раздался громкий голос Накатада, который на мотив, прекрасно выражающий очарование того момента, пропел:

— Пусть горное эхо

В далёкой Танской стране,

Звуки кото услышав,

Скажет: «Да, именно так

На нём когда-то играли».[372]

Госпожа лежала в своих покоях, но она издалека услышала голос сына и почувствовала необыкновенную грусть. Из глаз её полились слёзы, и не вставая с постели, повернувшись к кото, она прошептала:

— Сколько бы горное эхо

Ни повторяло: «Именно так»,

Нет музыканта,

Что играл здесь когда-то,

И со скорбью гляжу я вокруг.