Повесть о детстве

Каждую минуту выбегал Сёма за ворота, смотрел во все стороны с тревогой и нетерпением, ожидая возвращения дедушки. Но старик пришёл лишь к обеду. Сбросив пиджак, он медленно скрутил папироску и прошёл на кухню к бабушке. Они говорили шёпотом, но Сёма знал, что говорят о нём. Он приготовился выслушать строгие слова дедушки и даже готов был просить прощения. Если хорошо подумать, то внуку совсем не обязательно поднимать голос на бабушку. Но дедушка вышел из кухни улыбаясь; бабушка, вытирая руки о фартук, быстро шла за ним:

— И что же ты не мог всё это сказать тихо? Спичка!

— Нет,— отвечает дедушка,— я уже ему вывалил всё, что у меня было на сердце...

Дедушка снимает брюки, аккуратно складывает их и, откинув одеяло, ложится в постель.

— Сёма,— говорит он,— возьми там на столе табак и иди сюда.

Скрутив папироску, Сёма подаёт её дедушке:

— На, кури.

— Этому ты как раз мог бы не учиться. Ну, слушай, внук, если я на тебя не кричу, это не значит, что ты прав. Ты бы мог вести себя лучше! Одним словом, придётся тебя забрать из хедера. Что ты прыгаешь? Ты думаешь, я тебе позволю бегать по

улицам? Конечно, раз ты дома, бабушке должно стать легче. Но книг ты выпускать из рук не должен! Маленьких детей нет, никто тебе не мешает — сиди читай хоть целый день. Понял?

Сёма не верит своим ушам. Свобода! Значит, не надо идти в хедер, не надо смотреть в рот Иоселе, не надо крутить голову с фараонами. Как жаль, что этот Моисей пропадает где-то и приходит только поспать. Теперь у Сёмы есть время и он мог бы затеять что-нибудь с сыном Лазаря.

— Дедушка,—говорит торжественно Сёма,— будь спокоен! Я всем покажу, что такое Старый Нос. Я даже деньги зарабатывать буду!

— Деньги...— вздыхает дедушка, думая о чём-то другом.— Деньги — хорошая вещь...

Сёма выбегает во двор. Может быть, он будет строить голубятню. Может быть, нарежет камышей на реке и продаст. Может быть, откроет торговлю сельтерской. Он же свободный человек. Боже мой, хочет — что хочет!

МОНЕТА

Бабушка вытирает пыль. Что бы у человека ни было на душе, комната тут ни при чём. В комнате должно быть чисто.

Старик ходит где-то там по базару, еле ноги тащит. Выходит он что-нибудь — никто не знает. Так пусть хоть ему будет приятно войти в дом: всё на своём месте, зеркало блестит, самовар блестит," кровать блестит. А посмотрели бы, какой кухонный столик у бабушки! Другая неряха напихала бы тряпок, развела тараканов, а здесь и кухонный столик — просто что-нибудь особенное. За этот столик можно губернатора посадить.

Да что там столик, возьмите половую тряпку. Возьмите её в руки и посмотрите внимательно. У кого держится тряпка столько, сколько у бабушки? А всё-таки три комнаты, и полы моют часто.

И на всё это — только одни её руки. Бабушка вытирает пыль и напевает. Она напевает с такой горечью, что кажется — вот-вот бабушка расплачется:

Уже глаза мои не блестят, Уже голова моя стала белой, Уже скоро я пойду с ярмарки назад, Уже уши мои плохо слышат, Но...

Tут бабушка останавливается и, вздохнув полной грудью, с повой силой продолжает:

Но, может быть, всё-таки они услышат: Где мои золотые годы?

Где они... Уже глаза мои

Плохо видят, Но, может быть, всё-таки

Они увидят: Где мои золотые годы? Где они...

Бабушка прячет тряпку в шкафчик, садится штопать носки и опять затягивает свою песню с гневом, горем и злобой.

Сёма лежит на полу и думает. Вот он уже слышит эту песню пять лет. И бабушка никак не может выяснить раз и навсегда, где её золотые годы. Всё время она на кого-то сердита, на кого-то кричит. Может быть, бабушка думает, что в один прекрасный день к ней придёт сам бог и скажет:

«Слушай, Сарра, знаешь ты что— вот твои золотые годы, на тебе их, и не морочь мне голову».

— Сёма! Сёма! — вдруг кричит бабушка.

Сёма нехотя поднимается.

— А ну посмотри, что там торчит в щёлке?.. Куда ты смотришь? Вот здесь, на полу, около кровати.

Сёма шарит рукой и нащупывает что-то металлическое:

— Что я вижу, бабушка, это же самый настоящий рубль!

— Не может быть, покажи!

Бабушка берёт монету, внимательно рассматривает её сквозь очки:

— Действительно, рубль! А ну посмотри, Сёма, может быть, там ещё закатилось.

Сёма смеётся:

— Там же не склад.

— Ну хорошо, тогда слушай. Мы сделаем дедушке сюрприз. На тебе ещё девять копеек. Иди в лавку. За девять копеек купишь шкалик. А на рубль возьмёшь: крупы два фунта, муки четыре фунта, два золотника чаю, пять полешек дров, только сухих, и гильз коробочку. Ты запомнишь? Ты не перепутаешь, Старый Нос?

Нет, нет, Сёма не перепутает. Вот он уже выскочил из комнаты, мелькнул за окном, понёсся но улице. Тише, ведь так можно, не дай бог, разбиться.

Бабушка опять затягивает песенку:

Ой, где мои золотые годы?

Где они...

Но голос её звучит спокойно и весело.

* * *