Повесть о братстве и небратстве: 100 лет вместе

Однако и «народным антифашистским восстанием», как принято было говорить в Болгарии до 1991 года, это событие тоже язык не поворачивается назвать, потому что формально действующее правительство ни с какого боку фашистским не было, а вот антифашистским, учитывая биографии министров и их действия, очень даже было. Опять же и народ в основном не восставал, а смотрел на действия активистов со стороны. Нейтрально смотрел, даже благожелательно, но отстраненно.

И под «военный переворот» (такое мнение тоже есть) подогнать не получается, поскольку страна и так уже наполовину принадлежала Отечественному Фронту, наполовину бултыхалась в безвластии, а поддержка генерала Маринова в столице полностью укладывалась в решение кабинета Муравиева об объявлении войны Рейху и «максимальном содействии» Красной армии вкупе с «антифашистскими протестами гражданского населения».

В общем, сложно всё. В рамки теории так вот, с кондачка, и не подгонишь. Хотя, думается, и не очень-то надо. По крайней мере, в данном случае. Для нас с вами сейчас главное, что «Новая история» завершена. Впереди — новейшая...

КНИГА ЧЕТВЕРТАЯ

Часть 1. МЫ НАШ, МЫ НОВЫЙ МИР ПОСТРОИМ

НАС ЧЕТВЕРО, ПОКА ЕЩЕ МЫ ВМЕСТЕ...

И...

И начали. Очень решительно и всерьез. Прежде всего, поменяли Регентский совет, назначив при маленьком царе новых смотрящих — одного коммуниста и двух «приличных», но послушных общественников. С матерью, обсудив, разлучать, правда, не стали, хотя мнения звучали всякие.

Затем начали «разрушать до основанья». Жандармов разогнали, полицию распустили, узников «старого режима», не глядя, кто за что сидит, выпустили. Создали Народную милицию из числа бывших партизан и дали ей неограниченные права по «предотвращению попыток фашизма поднять голову». А главное, сразу же сделали всё, чтобы война с Рейхом не осталась «символической», обозначив первым пунктом программы, озвученной 17 сентября, «войну до победы против гитлеровской Германии».

Началась массовая мобилизация добровольцев, и уже в первых числах октября 1-я Болгарская армия пошла в бой. «Многие солдаты и офицеры, — сообщали в штаб Толбухина люди в погонах, посланные контролировать войска, — не понимают освободительных целей войны Болгарии против Германии», и тем не менее в январе-феврале следующего года у реки Драва болгарские части все-таки отразили немецкое наступление, потеряв до трех тысяч душ убитыми.

Всего, к слову, болгар до окончания войны (включая Балатонскую операцию) пало около восьми тысяч, но политически их гибель была более чем оправдана: уже 28 октября союзники (не без заступничества СССР) подписали с Болгарией перемирие, и это означало, что Третьей Катастрофы, скорее всего, не случится. Конечно, вывод войск из Фракии и Македонии, конечно, согласие платить репарации и т.д., но в общем, как отметил вышедший из тюрьмы и ставший в отсутствие тов. Димитрова самым главным тов. Костов (Папуасом называть его больше не будем), условия были «благоприятные».

И хотя тов. Димитров из Москвы уточнил: «Сравнительно, конечно, благоприятные», с тем, что «за разбитую посуду нужно платить», не спорил никто. Не с чем было спорить. Да и не с кем. Оставалось только снижать цену, и София, вписавшись в войну на стороне очевидного победителя, как минимум улучшила позиции для переговоров об окончательном мире.

Внутри страны тем временем ломали «наследие тирании». С постыдным запретом партий тут же покончили, разрешив все входящие в Отечественный Фронт. Остальные запретили, оптом — как «недемократические». И начали искать себя в новых обстоятельствах, естественно ругаясь и перетягивая одеяло каждый на себя.

Всем партиям хотелось стать массовыми. Даже как бы элитарное «Звено», понимая, что время «одиноких гениев над жалкой толпой» минуло, гостеприимно открыло двери «всем лучшим людям страны, кому дорога демократия», силою вещей превращаясь в прибежище «приличных», потерявших привычные загончики. Примерно в ту же дуду дудели и меньшевики (будем теперь называть их эсдеками), приманивая кого угодно «из числа народной и антифашистской интеллигенции».