Поцелуй во времени

Через несколько минут Джек, вопреки протестам Мерилл, отправился к ней в комнату и принес мне рубашку, на которой спереди были вышиты имена совершенно незнакомых мне людей. Я хотела ему сказать, что не надела бы ее, даже если бы на ней было вышито: «Принцесса Талия Эфразийская». Потом решила не говорить. Он же делал это от чистого сердца, сообразно представлениям своего времени.

Но когда он показал мне буквально клочок желтой материи и сказал, что это — «купальный костюм», я не выдержала.

— Этого я не надену. Это нескромно. Даже неприлично.

Мне вдруг показалось, что Джек меня обманывает. «Купальный костюм» — просто нижнее белье, которое он уговаривал меня надеть, желая взглянуть на мое обнаженное тело. Конечно, после свадьбы он вправе этого требовать, но никак не раньше.

— Ну что ты упираешься? — удивился Джек. — Это же сплошной купальник.

— Это сплошное неприличие. Я такое не надену.

— И я не хочу, чтобы она надевала мои вещи, — заявила Мерилл. — Скажи ему, что не наденешь.

— С каких пор, Мерилл, ты стала такой жадной? — спросил Джек. Мне он объяснил: — Понимаешь, в наше время это обычная женская одежда для плавания.

— Тогда мне она действительно не нужна, — облегченно улыбнувшись, сказала я. — Я не умею плавать.

Джек сердито вздохнул. Я понимала, что разочаровала его. Но почему я должна считаться с его представлениями, а он не хочет считаться с моими?

«Потому что это ты хочешь выйти за него замуж, — ответил мне внутренний голос. — А ему совершенно не хочется на тебе жениться».

— Послушайте, может, вы оба все-таки уберетесь из моей комнаты? — спросила Мерилл.

Она снова держала в руках альбом для рисования.

— Людям работать надо, — сердито добавила она.

— Ты меня прости, — сказала я Джеку. — Может, молодые американские дамы плавают в таких костюмах и бесстыдным образом навязывают себя молодым людям. Но я — не американская молодая дама. Есть принципы, которые я не переступлю. Спасибо тебе за доброту и заботу, но это правда.

Если Джек — действительно моя судьба, он поймет и полюбит меня такой, какая я есть.

Естественно, я чувствовала, что в этот момент Джек меня ни капельки не любил.

Глава 11

ДЖЕК

Мы с Талией сидели на диване, методично поглощали «Доритос» и смотрели «Судью Джуди». Мерилл заперлась у себя и дулась на весь мир.

— Восхитительно, — то и дело повторяла Талия, слизывая сырные крошки с пальцев.

— Что восхитительно? — не выдержал я. — Это ты обо мне?

— Нет, — засмеялась она. — О тебе тоже. Но я имела в виду вашу американскую систему правосудия.

Мы смотрели дело о конфликте двух соседок. Питбуль одной из них взобрался на крышу машины другой, чтобы погреться на солнышке. Хозяйка машины заявляла, что своими когтями собака поцарапала ей крышу. Хозяйка питбуля, естественно, возражала. На ней был облегающий топик. Владелица машины нарядилась в дурацкое платье с блестками.

— Так все-таки, что тебя восхищает? — спросил я.

— Эта женщина, судья Джуди. Она такая мудрая.

— Наверное, — пожал плечами я.

— И ей позволено выносить решение, с которым обе женщины должны согласиться?

— На то она и судья.

— Да! Но она — женщина, и тем не менее ей доверено решать. Останься я в Эфразии, я когда-нибудь стала бы королевой. Мне пришлось бы назначать всех мировых судей в королевстве. Но женщины не могут быть судьями, поскольку их суждения пристрастны. И они так непостоянны.

Я тут же вспомнил, как вела себя Амбер. То клялась в неземной любви, а назавтра встречала так, будто я недостоин выносить за ней мусорное ведро. Разумеется, Талии я об этом не стану рассказывать.

— А разве королева не может назначать судьями тех, кого захочет? Мужчина или женщина — какая разница? Это же воля королевы.

— Не знаю, — призналась Талия.

Судья Джуди постановила, что владелица питбуля должна заплатить за поврежденную крышу машины. Талия захлопала в ладоши.

— Я бы приняла такое же решение.

Вид у нее был такой соблазнительный, что мне захотелось ее поцеловать.

Но именно в этот момент появилась моя мамочка.

Мама спровадила сына в путешествие по Европе, а дочку — в летний лагерь, чтобы заняться домашними делами и отдохнуть от детей. Во всяком случае, выглядела она «отдохнувшей». Если вы не знаете, что это такое, объясняю: на ее лице застыла жесткая улыбка.

— Джек, дорогой! — произнесла она, почти не раздвигая губ. — Ты дома!

Мамочка послала мне скромный воздушный поцелуй.

Мерилл, спустившаяся поглазеть на домашнее шоу, передразнивала ее.

— Наконец-то ты вернулся домой, мой дорогой мальчик!

Сестрица надела футболку с надписью: «Я — разносторонне одаренная личность. Могу одновременно говорить и злить». Впрочем, это преувеличение. Мерилл не очень-то разговорчивая. Она либо сидит у себя и дуется, либо испытывает наше терпение, чтобы найти новую причину сидеть и дуться. С некоторых пор ее обуяла страсть к рисованию. Она не расставалась с альбомом, но никому не показывала своих рисунков. Подозреваю, что на страницах были изображены наши обезображенные трупы.

Я сердито посмотрел на сестру. Она показала мне язык и голосом невинной овечки спросила: