Поцелуй смерти (Предел дозволенного, Заговор смерти)

– Вот оно что… – пробормотала Ева. – Записывай, Пибоди. Золотой значок; булавка, очевидно, сломана. Най­ден возле правого бедра жертвы. Значок идентифицирован как кадукей – символ медицинской профессии. – Она положила значок в пакет и убрала в сумку. – На сей раз убийца работал весьма небрежно. Что ему мешало? Гнев? Беспечность? Или просто спешил? – Она вышла наружу, прикрыв проем пластиком. – Послушаем, что выяснил Трухарт.

Ева вытирала с рук кровь и обеззараживающий рас­твор, слушая Трухарта.

– Похоже, ее здесь все любили. Называли Голубуш­кой. Никто из тех, с кем я разговаривал, ничего не видел прошлой ночью. Здесь было очень холодно – снег прекратился около полуночи, но дул сильный ветер. Вот от­куда эти сугробы.

– И вот почему мы не найдем никаких следов, достой­ных внимания. – Ева бросила взгляд на истоптанную зем­лю. – Узнайте о ней все, что сможете, Трухарт. На вашем месте я бы, вернувшись в участок, потребовала другого инструктора. Ну а когда пыль осядет, я намерена рекомен­довать вас в Главное управление, если у вас нет других планов.

– Нет, сэр. Я вам очень признателен.

– Не благодарите меня – в управлении вас заставят как следует попотеть. – Ева повернулась к Пибоди. – Давай заедем в клинику на Канал-стрит. Я бы хотела про­верить, не лечилась ли там Джилесса Браун.

Луиза уехала в фургоне оказывать помощь обморожен­ным и пострадавшим от снегопада. Замещавший ее моло­дой врач сообщил Еве, что Джилесса Браун была не про­сто пациенткой, а любимицей всей клиники. Она прихо­дила туда не менее раза в неделю, чтобы просто поболтать с другими пациентами и пожевать конфетки, которые врачи оставляли в корзине для детей.

По словам молодого доктора, Джилесса Браун была очень общительной, но страдала умственной неполноцен­ностью в результате запущенного еще в детском возрасте заболевания. Ее речь была затруднена, а интеллект оста­вался на уровне восьмилетнего ребенка. Она была абсолютно безобидной, а последние полгода лечилась от уже успевшего развиться рака печени. Существовала некоторая надежда если не на выздоровление, то хотя бы на ре­миссию.

«Теперь не будет ни того, ни другого…» – подумала Ева.

Вернувшись в управление, она первым делом связа­лась с Фини.

– У меня еще одна жертва.

– Я уже слышал.

– На месте преступления найден значок – медицин­ский символ. Я носила его в лабораторию и не отставала от Дикхеда, пока он не подтвердил, что значок золотой. Попробуй выяснить, кто продает такие штуки.

– Хорошо. Ты говорила с Макнабом?

– Еще нет. – Ева сразу насторожилась. – А что?

Вздохнув, Фини захрустел своим любимым миндалем.

– Лондон, шесть месяцев тому назад. Наркоман про­валялся мертвым в своей каморке несколько дней, прежде чем его обнаружили. У него изъяли почки.

– Как у Спиндлер… Между прочим, сегодняшнее мес­то преступления выглядит по-другому. Кровь повсюду. Убийца либо спешил, либо аккуратность его больше не за­ботит. Я свяжусь с Макнабом и расспрошу его о деталях.

– Он на пути к тебе. Пришли с ним значок, и я им займусь.

– Спасибо. – Как только она положила трубку, теле­фон зазвонил. – Даллас.

– Зайдите ко мне в кабинет, лейтенант. Немедленно.

Ева сразу подумала о Бауэрс и кивнула.

– Да, майор. Сейчас иду.

В коридоре она встретила Пибоди.

– Сейчас придет Макнаб с подробностями о еще од­ной жертве в Лондоне. Поработай с ним в моем кабинете.

– Да, сэр, но… – Пибоди не окончила фразу, решив, что нет смысла плакаться в спину удаляющемуся лейте­нанту. Смирившись с перспективой провести утомительный час, она поспешила в кабинет Евы, чтобы попасть туда раньше Макнаба.

Уитни сидел за столом – и его взгляд ничего не выра­жал. Не предложив ей сесть, он сразу перешел к делу.

– Лейтенант, у вас произошло еще одно столкновение с полицейским Бауэрс?

– Да, сэр. Все зафиксировано в записи с места пре­ступления сегодня утром. – «Какая гадость! – подумала Ева. – Все равно что ябедничать школьной учительнице». – Бауэрс нарушила субординацию, мешала прово­дить расследование, и я приказала ей уйти.

Уитни кивнул.

– А вы никак не могли уладить это по-другому?

С трудом удержавшись от резкого ответа, Ева вынула из сумочки диск.

– Сэр, вот копия записи с места преступления. Про­смотрите ее и скажите, следовало ли мне улаживать это по-другому.

– Садитесь, Даллас.

– Сэр, если мне предстоит выслушать выговор за плохую работу, то предпочитаю делать это стоя.

– По-моему, я вас пока ни в чем не упрекнул, лейте­нант. – Уитни тоже встал. – Еще до утреннего инцидента Бауэрс подала очередную жалобу. Она утверждает, что вы в субботу вечером позвонили ей домой и угрожали физи­ческой расправой.

– Майор, я не звонила Бауэрс ни домой, ни куда-либо еще. – Ева не отводила взгляд и говорила абсолютно спо­койно, хотя это давалось ей нелегко. – Если я и угрожала ей – после ее же провокации, – то лицом к лицу, о чем свидетельствует запись.

– Она представила аудиозапись разговора, где звонив­ший назвался вашим именем.

– Пусть сравнят эту запись с записью моего голоса.

– Хорошо, Даллас. Пожалуйста, сядьте.

Ева нехотя повиновалась.