Поцелуй смерти

– Я не бука, Ларри. Я монстр.

– Без разницы.

– Есть разница. Я сказала уже, бука не существует, а монстры – реальны. Значит, я не бука, а монстр. Ручной монстр у копов.

– Ты ни у кого не ручной… монстр или как хочешь называй, Анита. А если кто-то и делает из тебя монстра, то это ты сама.

На это мне было нечего ответить. Я собрала снаряжение и пошла в здание, потому что когда вот так резко рвется дружба, она порождает не ненависть, а боль.

Глава двенадцатая

Комната выглядела как декорация для дешевого ужастика. Грязные стены, пожухлая краска, когда-то, может, белой и бывшая, а теперь облезающая с кирпичей и валяющаяся лоскутами под стенами, будто их обдирали чьи-то мощные когти. Вопрос в том, хотел ли обдирающий влезть или вылезти? На полу валялся слой крошки и пыли, хрустящий под ногами, прилипающий к стенам и массивным колоннам, украшающим помещение и поддерживающим свод. Высоко вверху, почти под самым потолком, несколько окон, но маленьких, недостаточных даже для освещения, не то что для бегства. Комната была большая и гулкая, и была в ней горстка полицейских и двое из СВАТ, в боевом снаряжении, свободно держащие автоматы, но в них чувствуется готовность – готовность к бою, поэтому «свободно» никогда не бывает для них точным термином. Я им кивнула, они едва заметно ответили. Двое патрульных по обе стороны задержанного смотрели прямо перед собой, крестообразные булавки на галстуках наружу. Если у сотрудников полиции возникает оправданное опасение за свою жизнь – таким основанием, например, может служить убитый полисмен, – можно всем освященные предметы выставлять напоказ и не слушать ерунды насчет неявной угрозы для задержанных.

Зебровски выбрал вампира, который казался ему слабым звеном, и я его суждению доверяю, но я бы этого задержанного не выбрала. Это была очень юная девушка, тело только начинало обретать округлости, ручки маленькие, детские. Соломенные волосы подстрижены коротко и плохо, этак перьями, как было модно в семидесятые, но у нее слишком густые волосы для такой стрижки, и получилось не очень. Знает ли она, что стрижка ей не идет, что лицо у нее становится еще более худощавым и детским, а не прибавляет округлости и взрослости? Если знает, почему не перестрижется? Очень просто: если она такая же, как большинство вампиров, то волосы уже не отрастут. Она умерла, и в момент смерти зафиксировалась. Почти по-птичьи тощие ручки и ножки навеки застыли в той подростковой несуразности, когда вдруг пошел бурный рост, руки и ноги становятся паучьими, равновесие хромает, – и вот так теперь навеки.

Жан-Клод и некоторые из его вампиров умеют наращивать мышцы, отпускать волосы, но я недавно узнала, что для этого нужна достаточная сила. Он – мастер города Сент-Луиса, а это значит, что в его силу вкладываются все вампиры, давшие ему клятву крови и встающие на закате на его территории. Его воля и его власть – и вместе с ним, если он погибнет, умрут на рассвете и никогда уже не встанут многие из них. По крайней мере, в теории так. Я знала двух вампиров, убивших родоначальника своей линии крови и переживших эту гибель. Мне сказали, что Жан-Клод берет силу у своих подчиненных вампиров и делится ею с теми, кого ценит. Сказал это враг, но все же… я его спросила. Ответ был таков:

– Я – мастер города, ma petite. К этому прилагается определенная сила.

– Ты мне как-то говорил, что тратишь силу на отращивание волос ради меня, потому что мне нравятся мужчины с длинными волосами. Но у Ашера волосы тоже длиннее, чем у других, а у вампиров – танцоров твоих клубов после тренажеров нарастают мышцы. Ты с ними тоже делишься силой?

– Oui.

– И берешь ее у других вампиров?

– Я приобретаю силу от каждого вампира, который мне принадлежит, но я их не обкрадываю. У каждого из них не хватит силы вырастить хоть один волосок или добавить унцию мышц. Я не меняю их уровня силы, но я приобретаю от нее, и это приобретение могу разделить с теми, с кем захочу.

То есть, как многое другое, связанное с вампирами, это была правда – и не была правда.

Имя задержанной девочки было Шелби, и она не принадлежала к немногим избранным Жан-Клода. Как большинство вампиров, она застыла в том виде, в котором застала ее смерть – девочка лет четырнадцати, юная, худая, едва начавшая взрослеть. Из усиленных наручников с кандалами ей не подошел ни один комплект, и она была в обычных наручниках, пристегнутых к талии, но ножные кандалы ей не подошли вообще никакие – она слишком маленькая. Это значило, что в принципе она может разорвать цепь, как сделал тот вампир в допросной. Но тот был мускулистый мужчина ростом в шесть футов, а Шелби – миниатюрная девочка очень хрупкого вида. Оставалось надеяться, что у нее не хватит физической силы вырваться, тем более что я сейчас хочу ее напугать до последнего дюйма ее нежитейской жизни.