Она взглянула на гавань и вспомнила, как стояла на причале зимой, выдыхая облачка пара. Арин тоже был там. Рука Кестрель потянулась к острому осколку цветочного горшка, заменявшему ей нож. Потом в памяти всплыла рыбацкая лодка, которая покачивалась на волнах у причала. Тогда Арин отпустил Кестрель. Предпочел подарить ей свободу, рискуя собственной жизнью, потому что мысль удерживать ее силой была невыносима.
Нет, холод в сердце не связан с Арином. Не он вызывал у Кестрель этот безотчетный страх, мешавший вспомнить, кто она и что совершила — и что сделали с ней. Кто же такая Кестрель? Она перебрала в уме все, что знала, внимательно изучила осколки прежней себя. Достойная преклонения, если верить Арину. Смелая, судя по чужим рассказам. Она представила эту Кестрель, легендарную героиню, и подумала, что хотела бы походить на нее.
Ноги уже несли ее куда-то. Кестрель добралась до комнат Сарсин. Бесшумно ступая по половицам, она распахнула двери, открыла шкаф, оделась, потом натянула сапоги. Войско отправится на юг с рассветом. У нее еще есть несколько часов. Хорошо, что луна яркая. Кестрель вышла из дома через черный ход для слуг. Оказавшись на воздухе, она прибавила шагу, прошла через сад и поспешила к конюшне.
Высокая темно-зеленая трава шелестела вокруг виллы под дуновением теплого ветра. Кестрель пустила Ланса шагом по направлению к дому. Наверное, где-то поблизости скрывался пруд или ручей: слышалось кваканье лягушек. Над головой светила, затмевая звезды, полная луна. Молчаливый дом казался огромным. Все окна были закрыты. По телу Кестрель пробежала дрожь. Страх, который она испытывала, вдруг стал отчетливее и приобрел совершенно конкретную форму. Это был страх боли.
Кестрель перекинула ногу через седло и спрыгнула. Трава щекотала кожу, но Кестрель упрямо шла вперед, сосредоточившись на этих раздражающих прикосновениях. «Это трава, — сказала себе Кестрель. — Просто трава. А дом обычный. И луна — всего лишь луна. Самые обычные вещи, ничего больше». Земля под ногами сменилась плиткой, превратившись в заросшую мощеную дорожку. Кестрель пошла дальше, сжимая в руке незажженный фонарь, который достала из седельной сумки. Ей хотелось зажечь его, и в то же время она боялась того, что может увидеть. Этот дом, окна верхнего этажа, парапеты, портик казались такими родными, знакомыми — и хранили тайну, которую Кестрель должна узнать.
Когда она вышла из травы, то сразу почувствовала себя обнаженной и беззащитной. Кестрель оглянулась и увидела выгнутую шею Ланса. Потом она снова повернулась и посмотрела на окна виллы, напоминающие черные глазницы. «Там ничего нет, — заверил ее Арин. — Дом стоит пустой». Но там точно что-то пряталось, разрастаясь внутри стен. «С тобой буду я», — пообещал Арин в тот день на конной тропе. Кестрель знала, что может прямо сейчас развернуться, поехать домой, разбудить его. Он бы не стал задавать вопросов, просить «подождать». «Там что-то страшное», — сказала бы она и замолчала, не в силах продолжать. «Я поеду с тобой, — ответил бы он. — Ты будешь не одна».
Дверь тихо заскрипела и подалась. Аромат поразил Кестрель. Он казался таким знакомым: апельсиновое масло, уксус, которым мыли окна. Ее родной убранный дом. Запах чистоты из детства, который она успела забыть и вспомнила лишь теперь, когда снова вдохнула его. Чувства, которые он вызвал, лишили ее решимости. Кестрель, охваченная паникой, спотыкаясь, выскочила за дверь, в темноту ночи. Но потом у нее в голове мелькнула новая мысль, успокоившая ее. Кестрель остановилась. Запах дома показался ей знакомым не только потому, что она провела в поместье детство. Этот аромат (апельсиновый уксус) встречался ей совсем недавно, но был таким мимолетным.
Кестрель зажгла фонарь, свет которого выхватил дом из темноты. Внутри было пусто, лишь метались тени от фонаря. Плитка на полу отражала свет. Кестрель шагнула в гостиную, будто ее подтолкнули. Здесь эхо раздавалось не так громко. На полу лежал паркет, и там, где раньше стояла мебель, остались светлые пятна. Дощечки, покрытые лаком, мягко блестели. Вилла была в полном порядке, хотя и простояла пустой много месяцев, так что вокруг дома все успело зарасти высокой травой. Нигде ни пылинки. Кестрель пошла дальше, заглядывая в комнаты. В одном из залов со стеклянными дверями, выходившими в сад, она остановилась. На встроенных в стену полках, разделенных специальными держателями, в безупречном порядке стояли ноты. Однако, просматривая тонкие книжечки и прислушиваясь к мелодиям, зазвучавшим в голове при виде нот, Кестрель вдруг поняла, что они стоят не совсем в том порядке, в котором их расставляла она.