Поцелуй победителя

Леди спала, но вора и не интересовала леди. Парнишка заметил шкатулку и взял, даже не зная, что в ней лежит. Просто решил: он хочет эту вещь. Воришка вечно чего-то мучительно желал, но он давно уже усвоил: то, в чем разобрался, приносит больше боли — и старался лишний раз не задумываться о своих желаниях. Все, кто знал девушку, сказали бы, что украсть ее вещь — не лучшая идея. Она никого не прощала, и ее враги всегда получали по заслугам. Но воришка не стал бы их слушать. Он схватил свою добычу и сбежал — такова была его природа.

Однако хозяйка шкатулки обладала особым, почти волшебным умением. Отец («Бог!» — шептались люди, но его дочь знала: он, как и все, смертен) очень хорошо обучил дочь. И когда в открытое окно ворвался ветер, она проснулась и почувствовала запах вора — на оконной раме, на туалетном столике, даже на балдахине кровати. Девушка пустилась в погоню.

Преступник поломал лисий плющ на стене, выбираясь из дворцового сада. Несколько раз незваный гость едва не сорвался — местами лоза сильно пострадала. Девушка вышла за ограду и без труда отыскала следы, которые привели ее к логову вора.

Можно вообразить, что почувствовал парнишка, когда дверь распахнулась и хозяйка шкатулки ступила на земляной пол хижины, освещая ее пламенем своего гнева. В это мгновение парнишка понял, какую драгоценную вещь сжимает в руке. Сердце за прохладными белыми стенками шкатулки, казалось, билось в руке. Вор подумал, как легко разбить этот полупрозрачный фарфор, такой нежный, аж злость берет! Миг — и шкатулка превратится в горсть окровавленных осколков. Однако он упрямо держал свою добычу в руках.

Девушка взглянула на нищего оборванца. Отметила его стального цвета глаза, густые ресницы, черные брови, темные волосы, сурово сжатые губы. По правде сказать, будь девушка честна с собой, она бы призналась, что этой ночью ненадолго, всего на три удара сердца (в тишине комнаты их легко было сосчитать), она проснулась и увидела, как вор коснулся шкатулки. Но вместо того чтобы остановить его, закрыла глаза и погрузилась в сладкий сон.

Однако для честности нужна немалая смелость. Поймав вора в его логове, девушка поняла, что сейчас уверена только в одном. Мысль об этом даже заставила ее на шаг отступить. Девушка гордо вздернула подбородок, и в тишине хижины было отчетливо слышно, как сбилось с ритма ее сердце: воришка может оставить украденное себе…

Кестрель распахнула глаза: щека на дощатом полу, поскрипывает повозка. Кестрель спрятала лицо в ладонях, радуясь, что проснулась вовремя. Не хотелось бы увидеть конец этой истории, где отец девушки, узнав, что она отдала свое сердце воришке-оборванцу, выгоняет ее из дома.

Повозка остановилась. В замок вставили ключ и с лязгом провернули. Скрипнули дверные петли, кто-то протянул руки внутрь. Двое стражников выволокли Кестрель наружу, крепко держа ее и поглядывая с опаской, будто она могла напасть. По правде сказать, их страх был вполне обоснованным. Как-то раз одного из своих тюремщиков Кестрель ударила кандалами по голове, и тот потерял сознание. Конечно, сбежать ей не дали. Но когда в последний раз открыли дверь повозки, она плеснула в лицо стражнику из ведра с нечистотами, вырвалась наружу и побежала. Солнечный свет ослепил ее, к тому же Кестрель слишком ослабла. Больное колено подогнулось, и она упала в грязь. С тех пор дверь повозки перестали открывать, поэтому ни еды, ни воды ей больше не давали.

Ее вывели наружу. Это могло означать только одно: путешествие закончено. На сей раз она не сопротивлялась, пребывая в оцепенении после сна. Пришло время увидеть, на что генерал Траян обрек родную дочь.

Трудовой лагерь был обнесен черным железным забором высотой в три человеческих роста. Над каменными бараками нависали силуэты мертвых вулканов. К западу и востоку тянулась бескрайняя тундра: рваное покрывало из желтого мха и красноватой травы. Воздух был разреженный и холодный, с запахом гнили. Подступали сумерки, окрашивая все в зеленоватый цвет.

Открылись небольшие ворота, и в лагерь поползла вереница узников. Кестрель видела их со спины, но вот какая-то женщина обернулась. В тусклом свете ее пустое лицо выглядело особенно жутко. Сперва Кестрель покорно шла за тюремщиками, но, наткнувшись на этот бессмысленный, остановившийся взгляд, начала упираться. Стражники лишь крепче стиснули ее руки.

— Пошевеливайся, — бросил один из них, но Кестрель словно не услышала. Она знала, куда ее везут, понимала, что станет узницей. Но только сейчас она осознала, что рано или поздно превратится в человека с пустым, стеклянным взглядом.

— Хватит упрямиться!

Колени подогнулись, и она безвольно осела на землю. Стражники, выругавшись, наклонились и попытались поднять ее, но Кестрель резко выпрямилась, ударив головой в лицо одного и оттолкнув второго.

Из всех попыток побега эта — самая бессмысленная. Глупо пытаться вырваться прямо у стен лагеря, охраняемого внушительным валорианским гарнизоном. Но даже когда подоспевшие на подмогу солдаты скрутили ее, Кестрель не раскаялась в своем поступке. Она просто не могла иначе.