Поцелуй Иуды

Появление незваного гостя лишь оттянуло пусть и эффектный, но неминуемый финал. Анита смотрела на него принципиально твёрдо, до невозможного упрямо. И его желание открыть дверь, было чем-то сродни соломинке, брошенной утопающему. Это их близость тонула. Понимание, доверие жадно хваталось за бунтующую водную гладь. В тот момент Магницкий спиной чувствовал её взгляд и мечтал избавиться от старого знакомого как можно быстрее. Его длинные путанные речи раздражали, пустые слова заставляли скалить зубы, скрипеть ими. Анита набирала силу, превращалась в пульсирующий сгусток энергии. Мощный, грозный. Разговор не задался, а его собственной выдержки едва хватало на то, чтобы не сорваться на откровенный крик. Какие уж тут диалоги… И вот тогда он увидел её портрет. В памяти всплыло лицо Макса. «Женюсь, брат!» – выкрикнул тот. И глаза у него были развесёлые. Точно сумасшедший, он смеялся и паясничал. Он тогда много говорил, но не мог скрыть за словами своего состояния счастья. Он был влюблён. Магницкий задержал дыхание. Что же… в ту, что была изображена на портрете, можно было влюбиться. Сильная, волевая. И под показательной аристократической кротостью спрятан стальной стержень. Это характер. Это умение принимать решения. И едва уловимый налёт безразличия к тому, которого совсем скоро не станет, ведь на Макса она в тот момент так и не посмотрела…

Хотелось бы сказать, что перед глазами тогда потемнело от злости. Хотелось бы заверить, что не помнил сам себя. А ещё… ещё угасала жалкая и никчемная надежда, будто Анита сможет всё объяснить. К сожалению, эта надежда угасла до того, как он пожелал задать свой вопрос. В тот самый момент её было не жаль. «Растоптать, размазать, уничтожить» – взвыло оскорблённое самолюбие. «Стереть с лица надменную улыбку и стереть само лицо!» – вопило давно забытое желание убивать. И настал тот самый момент, когда сознание отключается, когда жажда крови становится важнее воздуха, когда чужие крики заменяют пульсацию собственной крови.

Когда в руках Аниты оказался пистолет… его пистолет. И когда только успела?.. Тогда Магницкого хватило только на то, чтобы ядовито усмехнуться. В крови ещё гулял шальной адреналин и сознание отказывалось срабатывать. Прозвучал выстрел, руку обожгло болью. Недостаточной, чтобы его остановить, но вполне допустимой, чтобы опомниться.

Анита обвиняла. Его, Макса, судьбу, собственного отца. Она горела в этой ненависти и мечтала испепелить ею всех окружающих. Кричала и плакала, возможно, даже не замечая этого. А потом выдохлась. Стойка уже не была столь уверенной. Её водило. Хватка на пистолете обмякла. А он отчего-то по-прежнему не нападал, медлил. И отпустил, зная, что делать этого нельзя ни при каких обстоятельствах. Что это было? Принял её сторону, был удовлетворён объяснениями? Едва ли… Но охватившая его тоска в тот самый момент оказалась сильнее. Мужчины не должны демонстрировать слабость, но в тот момент ничего, кроме неё, ни в теле, ни в голове не осталось. Не прошло и пяти минут, как Магницкий об этом пожалел, но Ани была слишком далеко. И дело оказалось даже не в расстоянии. Она решительно оборвала то, что их связывало. Она считала сделку оконченной, а его роль в своей жизни завершённой. И плевать, что чувствует в тот самый момент. Логика и расчёт… это ведь куда важнее.

Магницкий крепко зажмурился и резко выдохнул. Размяк, раскис так, что самому противно. И есть ли смысл пытаться изменить то, что давно ушло?.. Тряханув головой, он однобоко усмехнулся. Взгляд устремился вдаль, а тело, протестуя против всей этой мечтательности, подбросило от охватившего его холода. Тогда он захлопнул створки балкона, вернулся в комнату и схватился за телефон.

Когда-то информаторы не смогли нарыть на Езерскую ничего достойного, но оставалась надежда на сплетню. Этим самым шансом он сейчас и хотел воспользоваться. Раздражённо рыкнув, Магницкий снова распахнул окна настежь: в воздухе так и витал отвратный смрад пороховых газов. А раздражало то, что этот запах перекрывал тот, что оставила на его коже Анита. Это был аромат трепета, доверчивости. Запах его женщины. Мягкой, ранимой, и… такой беззащитной перед ним и перед его жестокостью… Что-то внутри болезненно содрогалось и щемило. Видимо, то, в наличии чего он никогда и никому не признается.

Гудки в трубке оборвались и раздался женский голос. Он тут же собрался и жёстко расправил плечи.

– Привет, крошка. Это Магницкий. Нужно встретиться. – отдал он короткий приказ и в трубке повисла тишина.

– Что мне сказать Егору? – выдала женщина после промедления и задержала дыхание. Ждала. Его приглашения, разумеется. Магницкий запрокинул голову и устало выдохнул.

– Не торопи события. И вещи можешь не собирать. Поговорить нужно. По делу.

– Всего-то поговорить! – возмущённо фыркнула она, но сквозь это возмущение был слышен явный упрёк. – И когда… – она проглотила слова, пытаясь «удержать лицо». – Когда ты хочешь меня видеть?

– Сейчас. Я подъеду минут через сорок. Подойдёшь в забегаловку напротив управления. Буду ждать.