Поцелуй феи

— Давай, — пожал плечами Рун.

Передняя дверь была не на засове, они вошли, и лишь Рун затворил её, Лала приблизилась к нему совсем вплотную. Стояла и буравила его глазками иронично и ласково в полутьме сеней. Рун прижал её к себе. Она вздохнула счастливо:

— Только и мечтала об этом, пока мы были у дяденьки Тияра.

— Попросилась бы там, — усмехнулся Рун. — Тебя вроде не смущает прилюдно обниматься.

— Тебя смущает, — буркнула она. — Ты понежнее, когда мы одни. Ну и в гостях, забыв про всё на свете, в друг друге раствориться…  было бы наверное невежливо. Если надолго. Сейчас хочется подольше. Хоть несколько минуточек. Соскучилась.

— Ты меня, Лала, удивила сегодня, — признался Рун добродушно.

— И чем же, милый?

— Так складно сочинила. Ну, про то, как случайно выполнила моё желание. И так правдиво говорила. Не догадаешься, что всё обман.

— Ты меня рассмешил. Когда про драконов начал сочинять. Стало радостно, оно само и придумалось. Немножечко это нехорошо Рун. Неправду говорить тем, кто тебя встречает столь радушно. Но мы не из зла это делали. Если они когда-нибудь узнают, что мы обманывали, то может и обидятся к сожалению. Но если узнают, почему мы обманывали, не обидятся ни за что. Они хорошие люди. Когда я домой ворочусь, ты им расскажи, Рун, правду. И попроси прощенья от меня.

— Ладно, — пообещал Рун.

Лала положила голову ему на грудь.

— Знаешь, Рун, — произнесла она умиротворённо, — это очень важно. То, что мы сегодня сделали. Ходить в гости. Теперь в доме дяди Тияра к тебе лучше будут относиться. Ты не будешь совсем один. Когда я уйду. Ты только береги это. Связь с людьми. Не отворачивайся от них сам. Хорошо?

— Ко мне сейчас лучше относятся лишь из-за тебя, — промолвил Рун. — Уйдёшь, наверняка всё сразу вернётся к тому, что было.

— Не обязательно, Рун, — мягко сказала Лала. — От тебя тоже многое зависит. Ты сегодня стал чуточку роднее и понятнее семье дяди Тияра. Как и они для тебя. Не забыть этого ни им ни тебе. Это в вас останется. И во мне. Они точно будут к тебе лучше относиться теперь.

— Может и так, — вздохнул Рун. — Может у меня всё и наладится. Посмотрим. Так ты из-за меня пошла к Тияру?

— Нет, Рун. Хотелось посмотреть, как у вас живут. Просто я вдруг сейчас поняла. Как это важно для тебя. Мне было очень интересно у дяди Тияра. У вас, Рун, всё-всё-всё другое, чем у нас. И дома, и мебель, и посуда, и одежда, и двери, всё-всё. Даже лошадки другие и курочки. У нас курочки поменьше и иной окраски. Кудахчут, правда, так же. Я и не мечтала, что когда-нибудь посмотрю ваш мир. Смогу в столь далёких от дома краях побывать. Это больше приключение. Удивительное.

— Нам надо как-то начинать решать твою проблему с проклятьем, — заметил Рун.

— Надо, — согласилась Лала счастливо. — Может завтра у барона спрошу помощи и совета. Или пока не буду. Сходим к магу вашему для начала. Вдруг он умел в развеивании злых чар. Представь, придём к нему и…  всё. И я домой отправлюсь.

— Ты сразу же отправишься? Немедля?

— Не знаю, Рун. Наверно всё же нет. Недельку хоть побыть, чтобы всё узнать у вас. Раз уж попала в мир ваш, надо ль торопиться назад? Не будет боле шанса. Ну и тобой насытиться охота хоть сколько-то, — разулыбалась она. — Пока что не выходит. Не оторваться. Развеется проклятье, ты влюбишься. Уж за неделю точно. Ещё и могущество обрету. Как было б славно.

— Жестокосердная! Влюбить и бросить. Вот так фея! — с деланным мрачным осуждением подивился Рун.

— Совсем я не жестокосердна! — добродушно возразила Лала. — Не изменить своей судьбы, Рун. Я буду очень тосковать по тебе, когда вернусь. Может даже плакать иногда, чтобы ты знал. Ты теперь навсегда в моём сердечке. Ты мой лучший друг.

— А можно быть не лучшим, но возлюбленным? — поинтересовался Рун невинно.

— Ну, ты вообще-то мой жених понарошку, — весело напомнила Лала. — Это примерно то и есть.

— Пожалуй так, — признал он.

Лала вздохнула глубоко. И нехотя отстранилась:

— Пойдём, Рун, за гусеничками. Нужно их отнести всё же.

* * *

В кадушке было столпотворенье. Только маленьких зелёных гусениц не счесть, но кроме них ещё и большие разного калибра и расцветок, и даже чёрненькие жуки с хоботками, тоже в изрядном количестве. Трава, которую Рун клал перед уходом к кузнецу, была почти вся съедена.

— Ох, сколько же вас много! — подивилась Лала. — Потерпите, букашечки мои дорогие, сейчас мы вас отнесём.

Рун взял кадушку в руки, заглянул в неё.

— Ничего себе! — сказал он ошалело. — Вот это «помощников» у нас. Как ещё вырастает что-то. Это всё с нашего огорода? Или со всех в деревне?

— С вашего, заинька мой, — улыбнулась Лала.

— Да уж! — покачал он головой, и посмотрел на Лалу вопросительно, — Куда понесём? Тут лес-то вот он, рядом. Ближе всего туда.

— Нет, Рун, им нужна травка сочная, надо на лужок, — попросила Лала.

— Пойдём к реке, — предложил он. — Там луг неплохой. И скотины нет, не затопчут.

— Правда? Как замечательно! — обрадовалась Лала. — Тебе букашечки благодарны будут, Рун. За заботу такую. Тоже ведь живые, тоже жить хотят, радуются каждому денёчку, проведённому на свете. Они помнят добро.