Потемкин и Суворов

Решающие события происходят в 1783 г. На плечи Потемкина ложится разработка стратегических планов обороны границы на случай войны с Турцией из-за Крыма. Документы показывают, как вырос за эти неполные десять лет соратник Румянцева, которого фельдмаршал горячо рекомендовал императрице в 1773 г. В планах, представленных Потемкиным, главное внимание уделено югу. Там собраны значительные силы. Сосредоточенные на Украине корпуса генерал-аншефов И. П. Салтыкова и Н. В. Репнина подчинены фельдмаршалу П. А. Румянцеву. Крымский, Кубанский и Кавказский корпуса генерал-поручиков А. Б, Де Бальмена, А. В. Суворова и П. С. Потемкина действуют по указаниям новороссийского, астраханского и саратовского генерал-губернатора Г. А. Потемкина. Ему же подчинено и Донское казачье войско, как командующему легкой и иррегулярной конницей. Не забыт и север, где шведский король Густав III проводит военные демонстрации. Глубоко продуманы предложения о действиях флота как на Балтике, так и в Эгейском море.

Особого внимания заслуживают разработанные Потемкиным предложения о реформе русской армии, представленные им в начале 1783 г. на утверждение Екатерине. Записка Потемкина носит название «Об одежде и вооружении сил», но она затрагивает важнейшие вопросы формирования, обучения, обмундирования и содержания войск, смело опережая установки, принятые в западноевропейских армиях того времени. Академик Н. Ф. Дубровин, посвятивший исследование реформам русской армии в царствование Екатерины II, отмечает, что Потемкин в своих предложениях опирался на мысли Румянцева, высказанные им на основании опыта Первой русско-турецкой войны, в знаменитом «Обряде службы», и тот, и другой творчески использовали идеи знаменитого полководца и военного теоретика Франции принца Морица Саксонского, оказавшего большое влияние на развитие военного искусства. Дальше всего в реформировании армии пошел Потемкин.

«В России же, когда вводилось регулярство (при Петре I.— В.Л.) — писал Потемкин императрице,— вошли офицеры иностранные с педантством тогдашнего времяни, а наши, не зная прямой цены вещам военного снаряда, почли все священным и как будто таинственным. Им казалось, что регулярство состоит в косах, шляпах, клапанах, обшлагах, в ружейных приемах и прочее. Занимая себя таковой дрянью, и до сего еще времяни не знают хорошо самых важных вещей, как-то: маршированья, разных построениев и оборотов, а что касается до исправности ружья, тут полирование и лощение предпочтено доброте, а стрелять почти не умеют. Словом, одежда войск наших и амуниция таковы, что придумать еще нельзя лучше к угнетению солдата, тем паче, что он, взят будучи из крестьян, в тридцать лет уже почти узнает узкие сапоги, множество подвязок, тесное нижнее платье и пропасть вещей, век сокращающих. Красота одежды военной состоит в равенстве и в соответствии вещей с их употреблением. Платье должно служить солдату одеждою, а не в тягость. Всякое щегольство должно уничтожить, ибо оно плод роскоши, требует много времени и иждивения и слуг, чего у солдата быть не может» [30].

Потемкин с большим знанием дела объясняет императрице неудобство таких предметов обмундирования, как шляпы, кафтаны и камзолы, узкие сапоги и чулки. Он говорит, что шпага пехотному солдату — «лишняя тягость», а из кавалерийских седел — самое удобное — венгерское.

Он, не стесняясь, обращает внимание царицы на такие важные мелочи, как портянки. «Просторные сапоги пред узкими и онучи или портянки пред чулками имеют ту выгоду, что в случае, когда ноги намокнут или вспотеют, можно в первом удобном времяни тотчас их скинуть, вытереть портянкою ноги и, обвертев их опять сухим уже оной концом, в скорости обуться и предохранить их тем самым от сырости и ознобу. В узких же сапогах и чулках то учинить никак не можно..,— настаивает Потемкин,— чрез что бедные солдаты, имея безпрестанно ноги мокрые, подвергают себя нередко простуде и другим болезням».