Потемкин и Суворов

7 августа 1782 г. в Петербурге открывается памятник Петру Великому, созданный Фальконе. Надпись на пьедестале — «Петру Первому — Екатерина Вторая» — прямо указывает на историческую преемственность политики императрицы, продолжившей движение России к Черному морю. Потемкин, незадолго до торжеств приехавший из Херсона, уже 15 сентября возвращается на юг. 22 сентября происходит его свидание с Шагин-Гиреем. Хан напуган происшедшими событиями. Потемкин передает ему личное послание императрицы, которая расценивает восстание подданных хана как незаконный бунт и сообщает о решении ввести русские войска в Крым для восстановления власти Шагин-Гирея на престоле, рискуя при этом пойти на прямой вооруженный конфликт с Портой. 27 сентября генерал-поручику графу Де Бальмену приказано вступить в Крым. «Вступая в Крым и выполняя все, что следовать может к утверждению Шагин-Гирея паки на ханство,— пишет Потемкин,— обращайтесь, впрочем, с жителями ласково, наказывая оружием, когда нужда дойдет, сонмища упорных, но не касайтесь казнями частных людей. Казни же пусть хан производит своими,— подчеркивает Потемкин,— если в нем не подействует дух кроткий Монархини Нашей, который ему сообщен. Если б паче чаяния жители отозвалися, что они лучше желают войти в подданство Ея Императорскому Величеству, то отвечайте, что вы, кроме спомоществования хану, другим ничем не уполномочены, однако ж мне о таком произшествии донесите.

Я буду ожидать от вас частого уведомления о всех в Крыму происшествиях, так как и о поступках ханских. Сообщите мне и примечания ваши о мыслях и движении народном, о приласкании которого паки подтверждаю» [27].

В том же приказе Потемкин дает знать Де Бальмену о том, что «Господин Генерал-поручик и Кавалер Суворов отправился в командование корпуса к Кубани собранного» и поручает установить прочную связь между обоими корпусами. Очевидно, что где-то между 15 и 27 сентября Суворов побывал у Потемкина и получил от него наставления. Назначение на Кубань твердого и решительного начальника, хорошо знающего обычаи местных народов и театр военных действий, держится в строгом секрете. Любопытно, что хан Шагин-Гирей, находящийся при передовых войсках корпуса Де Бальмена, готовых к наступлению на Перекоп, в письме к Потемкину пишет о своем сожалении «о краткости свидания» и спрашивает, «кому поручен Кубанский корпус в командование и с каким наставлением и не нужен ли от него туда пристав».

Русские войска, преодолев незначительное сопротивление, вступают в Крым. Мятежники бегут. Многие из них, узнав о прибытии Шагин-Гирея, спешат примкнуть к «законному хану». Русский дипломатический агент в Крыму Я. Рудзевич, сообщая Потемкину об успокоении большей части черни в Крыму, пишет о просьбах мурз, участвовавших «в разврате» (в восстании против хана), защитить их от гнева Шагин-Гирея. «Но,— заключает свое послание Рудзевич,— Шагин-Гирей хану никто бы не приклонился без русских войск» [28]. Булгаков в Константинополе ведет трудную дипломатическую борьбу. Турецкое правительство требует разъяснений о нарушении независимости Крымского ханства. Рейс-Эфенди (министр иностранных дел) заявляет о ненависти народа к Шагин-Гирею и предлагает послать в Крым комиссаров от России и Порты, чтобы на месте опросить народ. Булгаков протестует: пока жив законно избранный хан, признанный обеими империями, то все, кто пытаются свергнуть его, являются бунтовщиками. По оценкам Булгакова, правящие круги Порты колеблются, но на воину решиться не могут по нехватке денег, слабости правительства и другим причинам, брели которых не последнее место занимает решительная поддержка России Австрией.

Спокойствие в Крыму восстановлено. Хан рассыпается в благодарностях перед императрицей за помощь, пишет Потемкину льстивые письма с похвалами по адресу генерал-майора А. Н, Самойлова (племянника Потемкина), командовавшего передовыми войсками при занятии Крыма, отмечает прекрасную дисциплину русских войск, «от которых никому нет обид и притеснений моим подданным», скоре хан обрушит жестокие казни на своих соплеменников (как и предполагал Потемкин), и лишь вмешательство России спасет жизнь родным братьям хана ~— Батыр-Гирею и Арслан-Гирею и другим предводителям восстания. Но участь самого Шагин-Гирея и Крымского ханства уже предрешена. В конце октября 1782 г. Потемкин возвращается в Петербург. В дороге, занимавшей при самой быстрой езде две недели, Потемкин обдумывает свой меморандум о необходимости присоединения Крыма к России.

«Крым положением своим разрывает наши границы. Нужна ли осторожность с Турками по Буту или со стороны кубанской — во всех сих случаях и Крым на руках. Тут ясно видно, для чего хан нынешний Туркам неугоден: для того, что он не допустит их чрез Крым входить к нам, так сказать, в сердце.