Потапыч: Изнанка

Я, смотря на отброшенного аркубулюса, форсированно «дообернулся» — в полуобороте был и без того. Положил лапу на револьвер, стал жутко опасен… И жутко недоумевающ. Дело в том, что мощнейший удар, отправивший почти два центнера железного медведя полетать как мячик — не имел ВООБЩЕ никакого отражения в ощущении магии. Вот вообще никакого! То есть от арукбулюса какая-то неведомая, причём не слишком сильная хрень просто отмахнулась, «голой физикой», не используя энергию нави сверх того, что уже было. Но что за хрень — я в упор не понимал. И да, это точно не дохлый одарённый или владеющий, никаким человечьим духом от насоса даже близко не пахло. Но кроме зелёной маслянистой слизи — никаких проявлений. Вид на насос в момент удара прикрывала железная медвежья задница, сам дух, что его отшвырнуло — не зафиксировал. Слизь? Перекачанный слайм на анаболиках? Вот хрен знает, как-то странно, маловато его тут, вроде как, для того, чтобы ТАК корёжить законы физики и прочей механики. Ни черта не понимаю, не очень интересно, но подходить к этой хренотени никакого желания.

— Михайло Потапыч! — подал голос жрец от порога зала. — Что тут?

— Хрень, — голосом знатного и опытного хреневеда ответил я. — Не знаю, не слишком сильное, буду разбираться. Не заходите пока, на всякий случай, тут может быть жарко, — предупредил я.

Не только потому, что я сильно опасался хрени, хотя судя по удару в аркубулюса (к счастью целого, только обшивка немного помялась), она тут вполне может устроить пинг-понг металлом, что, мягко говоря, не способствует целостности и здоровью окружающих. Но и потому, что жарко может стать в самом прямом смысле слова: к насосу лучше не приближаться, а значит — попробую его потыкать магией. И духами и огоньком.

И, для начала, попробовал зверодухами. Результат… обескураживающий. Дух долетел до насоса, бестолково заметался и… разорвал контракт-заклинание, в одностороннем порядке, несмотря на то что это его духовной структуре наносило ощутимый ущерб! И развеялся нахрен, по сути — ни хрена не сделав.

Ну ладно: непонятно, надо проверять. Сосредоточился, потянулся ощущениями в навь… И не стал бороться с организмом, проблевавшись. Из нави тянуло… просто концентрированной эссенцией тухлой воды, прокисшего дерьма и мочи, гнилья и прочей прелести. То есть я даже понять не смог, что там — концентрация 'отвратных ощущений и мыслеэмоций была такова, что меня начало выворачивать наизнанку от одного ощущения.

«Это блю-э-э-э…ц!» — отэмоционировал страдающий топтыгин, на миг вышедший на связь.

— Удивительно точное определение, — согласился я.

«Только сунулся — этой пакостью накрыло. Противно и плохо!» — жаловался потерпевший Потап, имея в виду навь в месте нашего пребывания. — «Но ты — колючка непотребная и прочая хрень. Ты — справишься, только не дыши там, а то блю-э-э-э!» — выдал он столь яркое ощущение тошноты, что меня чуть не прочистило снова. — «Но сама пакость не сильная, точно справишься».

— Я бы как бы попробовал через явь, — передёрнулся я. — Я, конечно — колючка и хрень, но противно.

«Понимаемо».

— А этот блюэ-э-эц — это вонючая пакость? Вроде в нави Клоаки такой мерзости не было, — уточнил я, пока Потап на связи.

«Она, вонючка отвратительная! Даже не разглядел толком», — отрапортавал топтыгин. — «И я — блевать!»

— Удачного прочищения, — пожелал я.

Вообще, даже комично в чём-то: настолько отвратительная в нави хренотень, что даже зверодухи-заклинания от неё блюэ-э-эют и сваливают, не попрощавшись. И хрен знает, как появилась, но явно не слишком сильна в плане нави. Так что:

— Выжжем мерзость! — пафосно провозгласил я.

И в две пасти, с подошедшим аркубулюсом, стали шарашить в насос огоньком. А вот дальше началсь хрень невиданная: насос стал… изменять форму, из него появились мечущиеся «лапки», причём абрисом от насекомо-тараканьих, до бесформенных щупалец из… маслянисто-зеленоватого металла. То есть, это не «противный слайм», а сам насос стал… навью. Как — я в упор не понимал, пока в недрах подогревамеого механизма не стали появляться эманации водяных элементалей.