Посылка из Полежаева

Больше душу отвести было не с кем. Не перед братом же Славкой изливать её, да Славка и слушать Тишку не будет.

— Катись колбаской по Малой Спасской! — закричит он на младшего брата. — Мне уроки надо учить…

— Ну, а уроки выучишь?

— Тишка, ты что? — вылупит он глаза. — У меня времени и без тебя не хватает… Я вот и к Алику не успеваю, а мы радиоприёмник с ним собираем, сам знаешь…

Знает Тишка этот радиоприёмник… Сначала Алик Макаров беспроволочный телефон изобретал — ничего не вышло, а теперь взялся за радиоприёмник. Тишка однажды заглянул к нему — братец родной вытурил:

— Катись, катись! Тут не твоего ума дело.

Ну, не его, так Тишка в друзья к ним и не навязывается. Он зашёл поглазеть, а не помогать. Конечно, всё-таки шестиклассник, и ему с младшим братом неинтересно.

Правда, Алик со Славкой выпроводили Тишку не из-за того, что они при появлении его сразу начинают зевать, и не из-за того, что он путается у них под ногами, мешает работать. Нет, Тишка мышью сидит в сторонке, лишнего вопроса под руку не обронит, чтобы строителей с настроя не сбить — сопит себе да поглядывает, как они паяют, сверлят, связывают проводки, выкручивают и закручивают лампы. Выпроводили они его в прошлый раз оттого, что о девочках говорили. Тишка зашёл — Алик руками размахивает:

— Ты ей, Вячеслав, письмо напиши, не ответит — в стихах составь, я помогу… У меня где-то даже и образец есть…

Он кинулся образец искать, а у дверей Тишка пыхтит.

— Подслушиваешь? — спросил Алик, насупившись.

— Да была нужда про любови про ваши слушать.

Всё равно выставили его за дверь.

— Смотри, — погрозил на прощание Славка, — проболтаешься где — головы не сносить.

Тоже мне, атаман выискался…

— Не бойтесь… — пообещал им.

Тишка, если бы и знал, о ком они говорили, не понёс бы по деревне сплетню. Ему-то какое дело. Охота — пусть составляют письма, пускай пишут. Тишку это ничуть не волнует.

Вот сейчас он шёл мимо дома, где жил Алик Макаров, и ноги сами свернули к крыльцу.

Душа требовала излиться. С матерью серьёзно не поговоришь: мать, чуть чего, начинает его утешать, успокаивать. А Тишка же чувствует: и сама своим утешениям не верит. Оправдает, говорит, суд Корвалана, а сама о суде впервые от Тишки и услышала.

Тишка поднялся по лестнице, открыл дверь.

Изобретатели что-то паяли.

— A-а, Тихон Ива-а-ны-ыч… — злорадно протянул брат, подняв на Тишку слезившиеся от дыма глаза.

Тишка насторожился: величанье по отчеству для него — как нож в сердце. Прошлым летом приключился с Тишкой конфуз. Отец привёз из Берёзовки три арбуза, и все три оказались такие вкуснющие, что Тишка, пока они со Славиком не доели последний ломоть, не отвалился от стола. А утром проснулся — до шеи мокрый. Мать, не подозревавшая ни о чём, сдёрнула с него одеяло, чтобы не потягивался, а вставал побыстрее завтракать, и удивлённо воскликнула:

— Тишка, да что это с тобой?

Тишка пристыжённо покраснел.

— Это я вспотел, — извернулся он.

Но Славка-то тут как тут:

— Мамка, он врёт, он в кровати напрудил, — и наябедничал о конфузе отцу.

Отец посмеялся над Тишкиной изворотливостью — вот, мол, придумал: «вспотел», — но, когда в другой раз привёз из Берёзовки арбузы, предупредил сына стишками:

— Тихон Иваныч, снимай штаны на ночь.

А придёт день — ты их снова надень.

Славка сразу же подхватил стишки, как поговорку. Отец и сам был не рад придуманной шутке, погрозил Славке пальцем:

— Будешь дразниться — смо-о-три!

Славка смотрит… Отвернулись родители, он опять за своё…

Мать не единожды отвешивала ему за это подзатыльники, но Славку разве уймёшь.

На этот раз дальше «Тихона Иваныча» не пошло.

Славка, набычившись, стоял и смотрел на брата:

— Ну? Чего припёрся?

— Вы слышали? — без обиняков приступил к делу Тишка. — Они его будут судить.

Лицо у него было явно растерянное, голос подрагивал, и это произвело на изобретателей впечатление. Они настороженно переглянулись, и Тишка понял, что Алик со Славкой ничего до сих пор не знают.

— А у вас разве не было? — удивился он.

— Чего? Чего не было? Ты нам мозги не пудри! — первым опомнился Славка и выдернул из розетки паяльник. Олово, ртутными шариками плававшее в банке из-под гуталина, затвердело сплошным чёрным блином.

— А у нас Мария Прокопьевна проводила, — задумчиво проговорил Тишка. — Почему же у вас-то не было…

Славик вздел руки к потолку.

— Вот видишь, Альберт, какой у меня брат! — воскликнул он, почему-то назвав Алика Альбертом. — Тебе хорошо: ты в семье один. А мне-то за что такая кара?

Алик на его вопрос не ответил — и правильно сделал, потому что Славка сморозил явную чепуху: какая кара ему от Тишки — сплошная выгода. Дров Славка не носит, за водой не бегает, только и знает книжки читать. Тишка всю работу за него ведёт по дому. Славик опустил руки долу:

— Ты членораздельно можешь сказать, чего случилось?

А Тишке уже не хотелось с ними ни о чём говорить: это ж надо, они ничего не знают, изобретают радиоприёмник… А в это время в Чили происходит неизвестно что.

— Да уж ладно, — вздохнул он огорчённо и повернул к дверям.