Посылка для генерала

Прошла минута, другая. И вот уже несколько немецких танков задымились, загорелись ярким пламенем. Несколько машин закрутились на месте с перебитыми гусеницами, а в борта и корму им били и били снаряды советских танков.

Силы были слишком неравные, но неожиданная атака сумела спутать планы врага, позволила нанести ему урон, на который он не рассчитывал.

Загорелась «тридцатьчетверка», встали на месте еще две. Немцы огрызались и пятились назад! В какой-то момент наши и вражеские машины смешались, все было в дыму и огне. И из окопов пехоты не понять, кто там и где, как проходит бой. И только на командном пункте, когда поняли, что танковый удар удался, что вражеская атака сорвана, облегченно вздохнули: «Молодец, Васильев! Спас положение!»

Однако радость оказалась преждевременной. Было очевидно, что потери советских танкистов очень большие. И тут в эфире раздался крик капитана Беглова:

– Командира подбили! Первого подбили! Тройка, ты рядом… прикрой!

– Сейчас, – раздалось в ответ. – Нормально, ребята покидают машину… Черт, «Тигр»…

Грохот боя продолжался еще минут тридцать, пока немцы наконец не откатились назад, к лесу. Изрытая воронками земля дымилась. Горели подбитые танки, рядом валялись тела погибших танкистов. Две роты танков пожертвовали собой, чтобы в нужный момент ударить в тыл и фланг атакующего врага, помешать ему выполнить задуманное, не дать прорвать оборону. Из двух десятков «тридцатьчетверок» по полю медленно отползали оставшиеся целыми четыре краснозвездные машины.

Глава 4

Майор Буров вошел в камеру корпусной гауптвахты. Максимов сидел на нижних нарах у стены и внимательно смотрел на вошедшего офицера. Это понравилось оперативнику. Генерал не смотрел в сторону, не отводил глаза, не пялился демонстративно в окно, а ждал, что ему скажет визитер. Уверенный в себе человек, с чувством собственного достоинства.

Эх, знал бы Максимов, как и не таких гордых и уверенных ломали в НКВД. И они ведь тоже были уверены в своей правоте и непогрешимости, а в результате все равно, бывало, подписывали признательные показания.

Вовремя Берия пришел на этот пост. Порядок в рядах НКВД постепенно наводится, многие дела пересмотрены, сколько уволено недобросовестных следователей, откровенных карьеристов, а то и просто послушных дураков. Не знает этого Максимов. А может, и знает, но все равно держится хорошо.

«Еще бы точно знать, виновен он или нет», – с сожалением подумал Буров.

– Здравия желаю, товарищ генерал, – произнес оперативник, сняв фуражку и положив ее на край стола. – Майор Буров, Иван Николаевич. Оперуполномоченный Главного управления контрразведки Смерш. Я и моя группа только что прибыли из Москвы, чтобы разобраться в вашем деле.

– Значит, меня еще считают генералом и командиром РККА, – без усмешки констатировал Максимов. – А я уже думал, окончательно записали во враги народа.

– Вину определяет суд, как вы знаете, товарищ генерал, – сухо напомнил Буров. – И только после решения суда гражданин Советского Союза становится осужденным, врагом, преступником. А до этого он лишь подследственный, подозреваемый и обвиняемый.

– Надеюсь, что теперь вы мне объясните, в чем меня подозревают. Арестовали без всяких объяснений. Сижу в полном неведении.

– Разумеется. – Буров, развязав тесемки, открыл картонную папку, которую принес с собой. – Приказ задержать вас пришел из Москвы. Пока никто ничего не знает, кроме вашего контрразведчика капитана Серова…

– Ах Серов! – усмехнулся генерал. – Ну, это многое объясняет.

– У вас с капитаном Серовым не было взаимопонимания? – сразу же спросил Буров. – Или произошел межведомственный конфликт?

– Вы называете межведомственным конфликтом ситуацию, когда командира корпуса пытаются лишить права единовластия, как того требует Устав РККА. Хорошо еще, что у нас с вашим Серовым не дошло до грубостей и откровенного хамства. В других частях и такое бывает. Но в этом заслуга лично моя, а не вашего капитана.

– К сожалению, товарищ генерал, такого рода люди встречаются всюду, в любой организации. И в нашей с ними борются, избавляются от неумелых сотрудников, от которых больше вреда, чем пользы. Однако всегда есть две чаши весов. На одной – личные качества человека, поступки, продиктованные именно личными качествами. И с этим бороться можно, можно человека воспитывать, убеждать его. Всегда есть возможность исправить его поведение и избегать в дальнейшем негативного влияние личных качеств. А есть деловые качества, профессиональные способности. Вот это и является определяющим. Из-за низкого профессионализма и у нас, и у вас с сотрудниками расстаются решительно и безоговорочно. Вопрос только времени, потому что нет возможности быстро найти замену.

– Ваши рассуждения кажутся мне разумными, – с некоторым удивлением заметил Максимов. – Надеюсь, вы меня и в дальнейшем не разочаруете.