Посвящения и посвященные в Тибете

Действительно, у тибетцев есть мистический язык, называемый "языком дакини", слова которого, хотя и заимствованные из разговорного языка, имеют для посвященных совершенно особый смысл.

А потому остается только догадываться, правы ли те, кто объявил единственно возможным иносказательное толкование учения, которое первоначально было сугубо материалистическим, либо, напротив, те, кто исказил изначально чисто духовное учение, низведя его до уровня грубой материальной практики.

Вероятно, никакая другая возможность и не придет на ум человеку Запада, однако в случае аборигенов Востока это не так, ибо они не воздвигают между явлениями тела и психики того непроницаемого барьера, который побуждают нас создавать века нашего западного образования.

"Посвященный" в погоне за экспериментами или просто раб чрезмерно пылких чувств, – а может быть, то и другое одновременно, – шестой далай-лама оставил по себе очень хорошую память. Добрые жители Лхасы создали вокруг него полутаинственный неофициальный культ. В этом городе тайными красными знаками отмечены несколько домов, где, по преданию, Цаньян Гьяцо встречался со своими прекрасными подругами. В знак почитания молодого вольнодумца, который был аватаром мистического божества Безграничного Сострадания, временами простые люди, таясь, касаются этих знаков лбом67.

Поскольку Цаньян Гьяцо предоставил мне возможность поговорить на столь пикантную тему, то я перескажу еще одну слышанную мною историю. Ее героем является знаменитый ведантийский философ Шри Шанкара-чарья (учитель Шанкара), которому брамины обязаны возвращением их привилегированного положения, сильно пошатнувшегося из-за распространения рационалистического и антиритуалистического учения Будды.

Личность этого учителя, если судить по его биографиям, на три четверти состоящим из легенд, была весьма незаурядной. К сожалению, кастовая система, по-видимому, притупила остроту его интеллекта, сделав Шанкару поборником гибельной социальной концепции, полностью противоречащей проповедуемому им возвышенному пантеизму.

История, которую я расскажу, очень хорошо известна в Индии, где она пересказывалась на протяжении веков, не вызывая у учеников великого философа ни малейшего подозрения в том, что она высмеивает их почтенного учителя. В последние годы, вероятно под влиянием западных идей, перенятых во время обучения в английских колледжах, некоторые индийские интеллектуалы осознали гротескный характер приписываемого Шанкаре приключения и теперь отказываются признавать эту историю правдивой. Однако некоторые адепты индуистского так тризма защищают ее достоверность и истолковывают ее как чисто символическое описание той разновидности тренировки, в которую, вероятно, был посвящен и Цаньян Гьяцо. Однако поспешу отметить, что это мнение разделяют лишь немногие последователи тантризма.

Итак, однажды Шанкара странствовал по Индии в поисках достойных противников, с которыми он, согласно обычаю тех времен, мог бы помериться силами в философском поединке. Он вызвал на диспут наставника по имени Мандана, ученика знаменитого Батта, который проповедовал ритуалистическое учение карма-миманса, согласно которому спасение достижимо лишь путем богослужения, таинств, жертвоприношений богам и т. п. Шанкара, напротив, утверждал, что спасение является результатом Знания.

Уговор был таков: побежденный в споре становится учеником победителя и принимает его образ жизни. Так как Мандана был мирянином, а Шанкара аскетом (сань-ясином), то если победит первый, второй должен будет снять свое религиозное одеяние и жениться, в противном же случае Мандана будет обязан оставить жену и дом и облачиться в оранжевую накидку, которую в Индии носят все отрекшиеся от мирской жизни68.

Поединок происходил на глазах собравшегося народа. После продолжительной защиты Мандана признал, что у него нет более весомых доводов, и Шанкарачарья уже был готов объявить его своим учеником, когда жена побежденного мирянина, глубоко образованная женщина по имени Бхарати, заявила Шанкаре:

"Священные тексты гласят, что муж и жена образуют единую личность. А потому, победив моего мужа, ты восторжествовал только над половиной нашего неделимого существа. Твоя победа будет по-настоящему полной, если и я буду побеждена тобой".

Шанкара ничего не мог возразить против этого, так как заявление Бхарати опиралось на ортодоксальные тексты. Он начал диспут уже с ней. Бхарати быстро заметила, что ее познания и умение вести спор несравненно ниже, чем у ее оппонента, и поэтому со свойственной женщинам ловкостью спасла положение с помощью хитрой уловки.