Постскриптум: "Пусть бог не вмешивается" (СИ)

- Почему тебя так напугала дата, которую сказал? – мужчина пригубил кофе и взглянул на девушку. – Ты выглядела ошарашенной и сбитой с толку.

- А вот теперь задаёшь правильные вопросы, - похвалила его Холмс и решила, что от её ответа, если его хорошенько размыть, ничего не изменится. – Я растерялась из-за несостыковки во времени. У вас, здесь, оно одно, - она скрестила два указательных пальца и затем поочерёдно развела их в стороны. – У меня же совершенно другое.

Кажется, его не очень сильно удивило это заявление. Часто сталкивался с паранормальными явлениями?

- Разница настолько велика?

Триш вернулась к трапезе, перед этим лишь пожав плечами, мол: «думай, как хочешь».

Примо усмехнулся: он действительно верил ей, несмотря на то, насколько абсурдно звучали эти слова.

- … Допустим, что это так. Тогда я начинаю понимать твоё вчерашнее поведение. Во время нашей беседы я не смог разобрать большую часть твоего бормотания, но кое-что всё равно выловил. Про охотников и Ковен.

Кусок брускетты встал ей поперёк горла. Терри закашлялась и попыталась запить тост обильным количеством кофе, которое успело прилично подостыть к тому моменту.

Откровенно говоря, Джотто почувствовал злорадное удовлетворение, увидев это зрелище.

- Я пропущу этот вопрос – давай следующий, - едва сумев откашляться, с трудом выдавила из себя девушка.

Однако, в качестве своеобразных «превентивных» мер, взгляд прятать не стала.

Отец всегда учил её – если хочешь что-то скрыть, значит будь смелее, пусть думают, что тебе нечего скрывать.

Триш не могла отделаться от ощущения, что у Примо сейчас была своя игра, которую, судя по лицу, выражавшему лишь безмятежность, он выигрывал с приличным отрывом.

- И советую тебе сделать вид, что ты ничего не слышал, если в передрягу попасть не хочешь, - с трудом вернув своё самообладание, настоятельно порекомендовала Холмс.

По выражению лица мужчины можно было лишь смутно догадываться, в какую сторону сейчас хитро извернулись его мысли.

Триш, изобразив на своём лице искренность и невинность, даже позволила слабой улыбке тронуть уголок её губ и отсалютовала Джотто кофейной чашкой, сдерживая внутри свой порыв бросить всё и сбежать от этого разговора и от этого человека, в принципе.

II.

За всю многовековую историю, начиная от первых летописаний и заканчивая современными учебниками истории, кем только не приходилось быть ведьмам: посланницами Б-га (иудаизм), последним кругом сансары (буддизм), порождениями Сатаны (инквизиция) и даже коренными жительницами Эльдорадо (кто-то не постеснялся круто завернуть в сторону магического реализма).

Так было всегда – их либо почитали и уважали, либо ненавидели и убивали. Других вариантов не существовало и в помине.

Ведьм было мало и, ввиду своей исключительности, всем до единой приходилось скрываться, потому что со временем их существование всё больше и больше обрастало легендами и мифами, которые развеять было невозможно, и это давало охотникам на ведьм ещё более весомый аргумент для уничтожения.

В конечном итоге всё свелось к тому, что ведьмы стали наихудшими клише главных антагонистов любой истории. Ими пугали маленьких детей, их открыто высмеивали. Из них вылепили целый культ злодеев.

Единственная информация о ведьмах, которой до сего момента владел Джотто, был рассказ чудно́й мадам Мими.

О том, что последней инстанцией любой ведьмы являлся глава Ковена.

Мужчина, обладавший сверхъестественными способностями, которыми награждались лишь девочки-ведьмы.

Тот, кого нельзя было выбрать методом единогласного решения.

Кто должен был быть «избран самой судьбой».

Об этом ему рассказала женщина, имя которой дали жители города, потому что сама она никому и никогда не называлась.

Забавная, чудаковатая мадам Мими, которая жила в ветхой избушке, в лесной глуши, добровольно изолированная от цивилизации.

Она готовила настойки, отвары, пилюли и сама плела различные обереги, которые, на удивление, оказывались полезными.

Ни дать ни взять – обычная ведьма из сказок.

Никто не знал, где и когда она появилась. Однажды эта женщина просто пришла к ним с Джи, вручила юному Арчери склянку с отваром и наказала давать его больной матери два раза в сутки, а потом исчезла. Уже позже, попытавшись догнать её, чтобы поблагодарить, Джотто услышал, как люди переговаривались о загадочной «Мими», которая снова пришла в город. Так он и узнал о ней.

Ведьма смотрела на всех своими зелёными, колдовскими глазищами и словно видела насквозь. Улыбалась тепло и ласково, но злить её никто не решался.

Она несомненно была странной, но красивой настолько, что дух захватывало при одном только взгляде на неё.

Минуло вот уже почти тринадцать лет, а Примо всё ещё не мог выкинуть из головы эту женщину, которая стремилась своей заботой окружить всех, кто нуждался в её помощи.

В последние годы он редко возвращался к воспоминаниям о ней.

Джотто был слишком одержим идеей создания организации, которая бы помогала людям и защищала их, чтобы посвящать свои мысли этой женщине.