Postscript

Мы добираемся до квартирки Джиники, расположенной в полуподвальном этаже. Я потихоньку оглядываю спальню, которая через дверь с кухней, детскую кроватку, односпальную кровать. Лампа под розовым абажуром, на кровати розовые подушки и одеяло, металлическая перекладина изголовья перевита гирляндой розовых лампочек. Я и не думала, что Джиника из розовых девочек. Но выглядит это так юно, так женственно, что еще острей вызывает сочувствие к Джинике, к Джуэл, к тому положению, в каком они оказались. Заглядываю в щель между шторами: за окном садик длинной полоской, трава давно не зналась с газонокосилкой. Отличное местечко, чтобы бросить там догнивать грязный порванный матрас, старую газовую плиту, ржавый велосипед, какие-то автозапчасти – в общем, всякий хлам, который поленились снести на свалку прежние жильцы или даже хозяин дома.

– Да, не дворец, – глядя на меня, констатирует Джиника.

Не дворец, и ее вины в этом нет. Здание не ухожено, отсюда плесень и запах сырости. А в квартире все приспособлено для Джуэл, что много говорит о ее матери. Джиника сажает Джуэл на высокий стульчик и тянется за одной из множества баночек с детской едой, которые стоят на открытой полке.

– Можно, я ее покормлю? – прошу я.

– Конечно, только смотрите, чтобы она не вцепилась в ложку.

Так и есть, Джуэл перехватывает ложку, не успеваю я ее поднести. Мы боремся, и ее пухлая ручка сильней, чем я думала. Пюре плюхается, куда придется, разлетается брызгами. Однако я побеждаю и со следующей ложкой намерена быть проворней.

– Ну так? – произносит Джиника. Видно, что она с волнением ждет, чтобы мы продолжили разговор, прерванный на стоянке у футбольного поля.

И я, сосредоточенная на непростой задачке накормить резвую Джуэл, которая, даром что в дороге измусолила три рисовых печенья, ест быстрей, чем я успеваю набрать пюре в ложку, вспоминаю, зачем я здесь, и завожу свою речь.

– Я долго избегала этого разговора, может быть, слишком долго и, может быть, потому, что считала, что не дело мне лезть в твою жизнь. Но теперь ситуация изменилась. Как твой друг, а я считаю тебя своим другом, Джиника, я оказала бы тебе плохую услугу, если бы не поделилась с тобой тем, что я думаю, или, по крайней мере, не выслушала, что ты на это скажешь. Я не хочу влиять на тебя, внушать тебе идеи или вторгаться в ход твоих мыслей…

– Господи, да хватит уже оговорок! Я все поняла, – тряся головой, перебивает она. – Ну же, вперед! Небось думаете, что опеку над Джуэл надо отдать Конору.

– Нет, – удивляюсь я. – То есть не то чтобы я совсем об этом не думала, но сейчас на уме у меня нечто совсем другое. Некто другой. Я подумала, не стоит ли тебе взглянуть с этой точки зрения на Дениз?

– Дениз! – распахивает она глаза, ненадолго замолкает, а потом повторяет тихонько: – Дениз… Тебе ведь нравится Ди Ни, правда, детка?

Джуэл, широко раскрыв рот, тянется к полной ложке, которая, пока я говорю, застыла в воздухе. Я всовываю ложку ей в рот, а потом быстренько еще одну, чтобы у Джиники было время подумать.

– На самом деле, конечно, это Дениз и Том, – добавляю я.

– Разве они не расстались?

– Да, но это не всерьез. – Не знаю, чем Дениз успела с Джиникой поделиться, и все-таки говорю: – Они правда очень хотят ребенка, но у них не выходит. В смысле, не выходит зачать.

– Да, – видно, что она задета за живое и очень сосредоточена.

– Наверно, больше мне говорить об этом не стоит. Ты сама должна обсудить это с ними. И с социальным работником, и с той приемной семьей, которая тебе назначена, – в общем, со всеми, с кем положено. Я просто хотела, чтобы ты знала, что есть еще и такая возможность. Об этом стоит подумать. И уж во всяком случае у Дениз чистая городская речь, – с улыбкой добавляю я.

– Это да, – всерьез отвечает она. – А у ее мужа?

Я смеюсь и продолжаю кормить Джуэл.

– Надо еще на него посмотреть.

– Конечно.

– А я думала, что вы скажете, что это вы хотите взять Джуэл.

– Я?!

По моей реакции она понимает, как промахнулась.

– Я обожаю Джуэл, но… – Мне ужасно неловко говорить это перед девочкой, я уверена, что она все понимает. – Но я не… я не знаю, как…

– Вы будете классная ма, – тихо говорит Джиника.

Не зная, что на это сказать, я сую в рот Джуэл еще одну ложку.

– Вы примерно того возраста, что моя ма. И посмотрите только, как вы со мной управляетесь. Я же не говорю, что думаю, будто вы моя ма, но вы же меня понимаете. Вы здесь ради меня, помогаете мне, как помогла бы мама. Спорю, вы отлично управитесь и с дочкой того вашего парня.

Этого не случилось. А должно бы. Я понимаю, что я бы могла…

– Господи, да вы плачете!

– Нет, это пюре в глаз попало, – сквозь слезы смеюсь я.

– Эх вы, нюня! Дайте я вас обниму! – говорит она, и мы обнимаемся.

И пока я неосторожно становлюсь спиной к Джуэл, дитя одной рукой хватает баночку с пюре, а второй – ложку и в экстазе ими размахивает, так что все, что в банке осталось, летит ей в лицо, в волосы и по столу.

– Что, сдрейфили? Признавайтесь! – добавляет Джиника обычным своим сухим тоном.

Я смеюсь.