Посторожишь моего сторожа?

— Как?.. Большинство моих давних друзей и приятелей — из партии или близки к ней. Мне тяжело говорить о… партии. Извините.

— Я понимаю, — ответил он. — У меня тоже многое связано с партией. Временами я забываю, что ненавижу партию. Больше скажу: многие из тех, кто с ней сотрудничает, ненавидят ее, как я.

— Как же партия может существовать в этих условиях?

— Она будет существовать, пока мы, ее соучастники, будем чего-то желать. Она питается тайными желаниями каждого из нас.

— Философский взгляд, — заметила Кете, закуривая во второй раз. — Получается, партия — не более чем Мефистофель, который принимает разные формы? А вы хотите нечто… запрещенное? То, что разрешит только партия?

— А ты как считаешь?

— Не знаю. — Понимает ли Кете, что он флиртует с ней? — Не замечала, чтобы вы хотели власти или чего-то похожего.

— А ты чего хочешь, Кете?

— Я?.. Найти свое место, заниматься классными делами, любить и быть любимой — ничего, что может выполнить партия, к сожалению.

Она проглотила остатки своего кофе и, перескакивая с темы, заявила, что стоит возвратиться.

В прихожей их встретила Мария и, плохо скрывая недовольство, сказала сестре:

— А к тебе пришли, в гостиной ждут.

— Кто? — спросила та.

— Сказал, что твой начальник. Дмитрий.

— А, Митя. Опять работать? Черт. Спасибо за компанию, г-н Мюнце. Приятно было встретиться.

И формально она поцеловала его в щеку и подтолкнула к Марии.

С этим Митей они не встретились. Он испытывал странное, очень сильное, схожее с неврозом, желание его увидеть, но, как назло, пока он жил у Кете с Жаннетт, Кете больше не пускала к себе своего начальника. В тот же вечер, как Митя явился требовать Кете, Мария с прискорбным выражением пожаловалась:

— Она собирается выйти за него замуж… за этого коммуниста, который забыл, как нас его замечательные коммунисты лишили родного дома. Человек без памяти и чувства достоинства — она хочет выйти за него замуж!

— Кете выходит замуж? — тихо переспросил он.

— Да, Альберт, за этого коммуняку! Это неуважение к нашим родителям, к нашим… ко всей нашей семье, которая пострадала от коммунистов.

И, неожиданно для него, Мария заплакала в ладони. Он был настолько опустошен, что безучастно смотрел, как она плачет и вытирает глаза.

— Поговори с ней, пожалуйста, — чуть успокоившись, продолжила Мария. — Объясни ей, а то она меня не слушает.

Он испугался и залепетал:

— Нет, нет, Мари, и не проси. Это ее решение, ее выбор, я не могу…

Устав от упрямства Кете, что не собиралась отказываться от коммуниста-жениха из-за недовольства семьи, Мария собралась и уехала обратно в столицу. До этого она, разумеется, написала несколько писем Мите, в которых просила его оставить в покое Кете, но ни одно из них не отправила. Узнав, что командировка Альберта подходит к концу, Мария спросила, на какое число он взял билет, на что он ответил:

— Я пока останусь в В. Не знаю, как вернусь. Я написал в отделение, что беру отпуск.

— Вот как. — Мария опустила глаза. — Останешься у Жаннетт или… в отель?

— Не знаю, Мари. Честно, не знаю.

По мнению Жаннетт, вел он себя в последнее время странновато. В одни дни он почти не выходил из бывшей комнаты Кете — а она жила в «спальне Марии», — а потом несколько дней подряд уходил в семь утра, а возвращался около полуночи. Поначалу она списывала это на некие партийные обязанности, но после поняла, что Альберт ничем не занят. Он то валялся с книгами и журналами, то уходил и часами смотрел кино в ближайшем кинотеатре, по кругу посещал одни и те же представления и засиживался часами в кафе. Он незаметно приносил огромные пакеты с едой и раскладывал продукты по полкам, а если Жаннетт спрашивала, не он ли принес сыр или молоко, отвечал, что нет и он впервые их видит.

И правда, у него были сэкономленные партийные деньги, но вместо отеля он стеснял двух женщин. После того, как он узнал о ее женихе, Кете стала избегать его. Он тоже избегал ее и старался не показываться ей на глаза, если она отдыхала дома. Логичнее было уехать и не мучить ее, себя, Жаннетт. Несколько раз он заходил в отели и спрашивал номер, но потом придирался к нему и отказывался, и снова возвращался к Кете, чувствуя себя полным идиотом. Она не показывала, что его присутствие мучает ее, и он сам боялся заговорить с ней об этом. И как заговорить с ней о чем-либо?