Посторожишь моего сторожа?

Остановись, остановись! Она пытается вырвать волосы, а они не слушаются, ускользают сквозь пальцы. Время утекает сквозь пальцы. Маленькая Маша цепляется за коня, и ее поднимают, и маленькая Маша слушает, как мама играет ей «Старинную французскую песенку», и маленькая Маша бежит по платформе, умоляя отца не уезжать на войну, и маленькая Маша смотрит в пустые окна, не понимая, зачем ее увозят из дома, и маленькая Маша стоит на могиле и думает, что осталась одна. Взрослая Мария обнимает шею коня, и обнимает мужа, что склоняется к ее постели, взрослая Мария кружится в новом платье и любуется собой в чужих зеркалах, взрослая Мария сбрасывает ненавистную женщину, взрослая Мария умоляет не уезжать и плачет в близкое плечо, взрослая Мария плачет по прошлому и обнимает чужого мужчину. Маша Воскресенская — кто она? Мария Гарденберг — кто она? Неужели это — она? Милая девочка, как ты прошла этот тяжелый и роковой путь?..

— Выпейте, вам это поможет… выпейте же, Мария.

Нехотя она отхлебнула; от крепости напитка ее затошнило.

— Я тебя ненавижу…

— Меня? — спросил Альбрехт. — Чем я виноват?

— Это все ты… ты животное. Ты чудовище.

— Да, я чудовище, — спокойно согласился ее утешитель.

— Вы… вы уничтожили мою жизнь… вы, вы, вы! Вы дали этой партии силу! Вы дали ей насилие! Вы убиваете ради нее! Вы пытаете ради нее! Вы убиваете нас… ее именем… За что? За что? Чем мы заслужили?..

Убийственная спокойность Альбрехта была ненавистна. Она замахнулась, но он поспешно отпрянул.

— Ты чудовище! Чудовище! Чтобы вам в аду сгореть! Чтобы вас разорвали на войне! Чтобы вы, чтобы…

— Пейте больше.

— Нет, нет! Не трогай меня руками, не трогай! Мне больно, мне больно!

Она кричала, обхватив себя руками. Понимая, что не может помочь, Альбрехт отставил стакан и сел близ ее кресла.

Красивая Мария танцует, обнимая себя за талию, и воображает, как ее обнимает любимый. Злая Мария смотрит вниз, соображая, убьется ли та, у которой нужно отобрать счастье… Несчастная Маша плачет, зная, что больше не вернется отец, и она никогда не увидит дом, никогда, никогда! Маша Воскресенская бежит на пение пианино и виснет на руке плачущей матери. Мария Гарденберг смеется заливисто, распаковывая новые вещи и часто бросаясь на мужа с поцелуями и счастливыми восклицаниями…

— Я не отрицаю. Я допью за… А, все равно. Выпью. Я понимаю. Я не дурак. Причинять боль — это неправильно. Убивать — это неправильно. Война — это неправильно. Но мне говорят, как нормальному человеку. Нет, я все понимаю! Я не идиот! Я не из зоопарка сбежал! Я рос в обществе и не виноват, что отличаюсь от вас.

Маша Воскресенская потерялась, она не может найти тетю Жаннетт, ей страшно, а ее толкают незнакомые ноги… она зажимает уши, чтобы не слышать сирены…

— У всего должно быть высшее обоснование. У моей личности, у партии, у существования Софи. Разве я плохое что-то успел сделать, пока… пока не началось это со мной. Нет, нельзя мне так говорить. Я выпил, и я… я не понимаю, что творится в нашем доме. Нельзя жаловаться. Он не дает человеку больше, чем тот в силах вынести. Если так, то и живи с этим, мирись ли, сражайся ли с этим… У меня не стало сил сражаться. Я всю жизнь сражался, больше не могу, ни минуты… Вы же убили ее, Мария. Вы убили ее.

Мария оборачивается и замечает ее, она еле стоит на ногах, она машет, и та тоже замечает ее и на лыжах приближается к ней, она скользит легко, но лицо ее напряжено, она знает Марию…

— Может, в чем-то я мягче, всех человечнее. Многие считают себя честными, более того, хорошими. Я никого не знаю, кто всерьез бы считал себя плохим. В этом мы все похожи: черты разные, привычки, но есть та, что есть у всех — чувствовать себя положительным человеком. И хотеть личного счастья. Известная песня: «Я не виноват, это остальные виноваты… я, конечно, не без греха, но все же получше очень многих!». И вы таковы, верно? Вы не считаете себя виноватой. Вы убили — но вам хотелось личного счастья. Вы считали себя вправе отвоевать его, если жизнь не бросила его вам в руки просто так.

Маша Воскресенская мечтает о собственном доме, и ласковой лошади, и саде, в котором она будет вечерами пить чай и немного курить…