Постижение смысла

Процесс возникновения «антропологии» не понимается здесь как появление особого направления и течения в «истории» (»Historie«) «философии» и «метафизики», а понимается как относящееся к истории пра-бытия следствие бытийной покинутости суще-бытующего. Что в частности было привнесено в антропологию, сказано и «написано», кто всегда занимался этой разработкой «антропологии» и в какой явной или неявной форме – все это здесь безразлично, поскольку должно описывать, какой крайний исход имел процесс и как он обслуживался – то, о чем никогда не догадывались и не подозревали его «представители», «сторонники и защитники» и «первопроходцы» – и, к их «счастью», и не могли подозревать-догадываться никогда. Мышление, сообразное истории пра-бытия, которому приходится обдумывать процессы последствий, вытекающие из бытийной покинутости суще-бытующего как необходимости истории пра-бытия, вынуждено также всегда знать, что такое обдумывание легко и неотвратимо подвержено превратному толкованию, так что должен начаться «спор» с этими «направлениями», который смог бы быть плодотворен для этого мышления. Сообразное истории пра-бытия могло бы засвидетельствовать уже посредством «критики», что оно выпадает из своей собственной сущности – поскольку не способно понимать историю историю очеловечивания человека как необходимость, вытекающую из отвергания пра-бытия, то есть отказа существенно мыслить пра-бытие.

XVIII. Боги

Проект того, что следует помыслить предварительно перед любым вопрошающим упоминанием-называнием божественности богов

70. Боги Существенное знание

Мыслить их и говорить о них – это требует уже настоятельного вникания в существенное знание. Одной самоочевидностью тут не обойдешься. Она лежит за пределами притязаний на сущностное; ведь всякая самоочевидность есть всегда только поддающееся последующему рассчитыванию-доказыванию с цифрами в руках заверение, согласно которому неведомое допускается в некоторых случаях только для гипотез-допущений и защиты «знания».

Сущностное знание имеет свое непоколебимое постоянство в почтительном вопрошании, которое обычно – как следствие неуверенности – сочетается с недоверием.

Способность почтительного отношения к тому, что сомнительно и стоит под вопросом, заслуживая вопрошания, проистекает из смещения-сдвига, производимого ужасанием, которое пересаживает-переносит основное настроение человека в свободу по отношению ко всему только лишь суще-бытуюшему и окружает его без-дно-основностью пра-бытия, адресованным-призванным к которому существо может существовать только как принадлежное ему, если оно способно в ужасании оценить по достоинству бездну, каковое оценивание имеет содержательный состав только в почтительном-уважительном обращении-повороте к осново-положению истины сокрытой основы. Эта непоколебимая обращенность, однако, есть вопрошание о наиболее сомнительном и наиболее достойном вопрошания. Эта – если помыслить ее калькуляторски – неочевидно-неопределенная «очевидность» лежит вне пределов досягаемости любой науки. Но сущностное знание также никогда и не может быть сбито с толку или ввергнуто во мрак каким-нибудь безумием какой-то всего лишь мировоззренческой духовной болтовни, рассчитанной на толпу.

Это знание вы-рас-спрашивает сразу три возможности, благодаря каждой из них существляется всякий раз различное разделение-различение сущее-бытующего и пра-бытия как выбор.

Поскольку ни одна из этих возможностей не может быть исключена посредством одной только логики, а, тем более, они одновременно и на долгие времена оказывались главенствующими – а также потому, что знающий человек вынужден был, занимаясь вопрошанием, делать выбор в пользу каждой из возможностей – именно потому именно потому порядок их называния здесь не означает ничего существенного; тем более что сейчас только делается попытка указать на ту сферу, в рамках которой боги называются, забываются или вспоминаются.