Постижение смысла

Поэтому человек и не может никогда устранить забвение бытия; даже если он оценивает по достоинству как самое достойное вопрошания в вопросе о его сущности – и именно тогда он и подтверждает, что вынужден быть со-бытийным-со-бытованным со-бытования, отказ-отвержение остается и обращенность-повернутость к суще-бытующему и настоятельное вникание в него требует-способствует, тем самым, снова забвения бытия, которое не уменьшается посредством вы-рас-спрашивания пра-бытия, но только лишь обнаруживает себя в своей зловещей бесприютности. В мышлении, сообразном-соответствующем истории пра-бытия, проламывается только поверхностность забвения бытия, однако никогда не преодолевается само забвение – оно «только лишь» открывается в его без-дно-основности. Это забвение принадлежит-относится к настоятельному вниканию в просвет суще-бытующего; то быть Вот-Тут, в которое вставлено-встряло сущее-бытующее, в то же время означает – внутри просвета Вот-Тут быть-Вон-Прочь из самого бытия и его истины. Это Вон-Прочь-бытие принадлежит-относится к Вот-Тут-бытию и позволяет существовать человеку (и нуждается в существовании человека) как того существа, которое в сохранении и оформлении и раскрытии-осваивании сущее-бытующего способно брать на себя стражничество-сберегание истины пра-бытия. Вон-Прочь-бытие от прикровенного отказа-отвержения удерживает человека от основы его собственной сущности, которая в-себе потому есть без-дно-основа, что держит открытым забвение. Это забвение бытия, однако, в то же время есть причина-основа для возможности и необходимости всего этого забывания, которое как не-сохранение суще-бытующего насквозь пронизывает своим господством поведение человека. Забвение поэтому также никогда нельзя объяснять как результат разнообразного забывания. Оно само – как неповедение и неотношение по отношению к суще-бытующему имеет основу в том без-дно-основном Вон-бытии, которое взвешено в виде взвеси в сущности Вот-Тут-бытия.

В Вон-бытии Вот-Тут-Бытие выказывает глубочайшую принадлежность к Открытому отказа-отвержения, а именно так, что она на основе этой открытости и только в ней способна скрывать себя. Пра-бытие не выдумываемо-неизмыслимо и мыслящий его – бытийствует, есть.

Но это, однако, только тогда, когда мышление преодолеет метафизику, для которой бытие тотчас же должно раствориться-распуститься в Помысленность – так что не останется ничего, что могло бы быть непомысленным или даже неизмыслимым-невыдумываемым; ведь все «категории» и системы категорий есть только лишь постоянно с опозданием закладываемые средства для сохранения того, что для метафизики уже давно решено: того, что бытие – это самое что ни на есть общее и самое что ни на есть пустое, а потому его приходится наполнять и пополнять посредством «развития» категорий.

Но вы-раз-мысливаем ли мы в знании об изначальном (принадлежном самому пра-бытию) забвении бытия в то же время первоисток Ничто-йного?

XVII. История пра-бытия

69. История пра-бытия

Если мы видим суть «трагического» в том, что – это начало основы заката, но закат – это не «конец», а закругление начала, то к сущности пра-бытия принадлежит трагическое.

Это, однако, делает возможным то, что существуют «трагедии» – там, где суще-бытующее простирается-достигает до первоначала пра-бытия, где оно причастно к истории (Geschichte) суще-бытующего, а именно: только того суще-бытующего, сущность которого укоренена в связи с пра-бытием. Великое – сущностное – поэтическое творчество как то, что учреждено-заложено пра-бытием – «трагедийно». И, вероятно, до сих пор существовавшие «трагические поэтические произведения» – это только преддверия, поскольку они поэтически трактуют – сообразно с их принадлежностью к мета физике Запада – суще-бытующее, и только опосредованно – пра-бытие. Однако название «трагичный» во взаимосвязи с этим постижением смысла не играет никакой особенной роли, прежде всего – в том смысле, что тут должна быть выдумана какая-то «трагическая философия». По существу, это – одно только знание о начале как причине-основе завершающего его в круговом движении заката. Если мы говорим, исходя из мышления о начале, о «конце», то это никогда не подразумевает простого прекращения или спада, но подразумевает выросшее из этого начала и все же приведшее его к упадку завершение-исполнение того, что начало, предваряя его историю, определяло как возможности и выбирало из этих возможностей.