Постижение смысла

2. ни как только проект сущности человека (при этом человек был бы – по каким-то причинам, например, следуя совершенно сообразным времени намерениям («антропологическим») – брался бы сам по себе, то есть был бы изъят из окружающего и рассмотрен «философски»). Наиболее широкий и наиболее соответствующий изначальному проект Вот-Тут-бытия есть, скорее, проект человека, ориентированный на адресованность-призванность в истину пра-бытия и исходящий из нее; однако, пра-бытие есть то, что наиболее заслуживает вопрошания, наиболее стоит под вопросом; («Можно» читать «Бытие и время», – игнорируя все решающее – как «антропологию» и использовать как определенный род «экзистенциальной этики» и тому подобное; только все это тогда не будет иметь ничего общего с единственной мыслительской волей этого опыта исследования; с вопрошающим разворачиванием вопроса о бытии как вопроса об истине бытия;

3. Вот-Тут-бытие есть основополагание истины бытия в определенном преобразовании человека, исходящем из выбора, сделанного в пользу «пра-бытия»; все и всячески сделанные оценки касаются только пра-бытия, хотя оно не есть «последнее» и не есть «первое», а есть единственное в «Между» – как-без-дно-основе. Поэтому – Вот-Тут-бытие ни с чем не сравнимо; не соотносится ни с каким предметом «учения» (исследования; исследованием называется в «Бытии и времени» существенное вопрошание, а не «объяснение» подручного окружающего). Вот-Тут-бытие – даже оно со-бытуется в со-бытии-с бытием не есть и что-то, что мы делаем – мы единственно с почтением-почитанием достойного пере-нимаем самое достойное вопрошания и в этом перенятии только и «находим».

Поскольку вопрос о бытии еще не понят и, тем самым, не понято и Вот-Тут-бытие, поскольку оно все же еще берется как «субъект», доходят до странных требований – заменить теперь отдельного субъекта (в «Бытии и времени») народным субъектом, субъектом, равным народу. Бедные простаки!

Самое существенное в решимости для выбора залегает не в какой-то мнимой «субъективной» «активности» отдельного человека, а в Вот-Тут-бытийной основополагательности-грюндерстве преображенного-измененного человека – в существенно другой, то есть в первый раз осуществленной активности, направленной к истине бытия как таковой, в разрушении отношения субъекта-объекта, которое задает меру и основу и в преодолении всей и всяческой метафизики.

Она есть настоятельное вникание во внеположенность, к Вот-Тут: Вот-Тут бытие; пере-нятие Вот-Тут-ности как просвета без-дно-основы бытия, но это – В-Между по отношению ко всему и каждому «сущее-бытующему».

Настоятельное вникание «этого» человека – если понимать его как Genitivus essentialis – следует толковать так:

Мы берем в первом приближении настоятельное вникание как некоторое присущее человеку свойство и предполагаем заранее, что человек – это уже определенный «субъект». На самом деле, то есть в смысле этого мышления, настоятельное вникание есть заскакивающее вперед определение сущностной основы «этого» человека, на которой он только и может – настоятельно вникая – постичь свою сущность. Настоятельное вникание и составляет то «эссенциальное», из которого название «человек» только и черпает свое существенное наименование.

Подлинность – вопреки всей и всяческой находящейся на переднем плане моральной кажимости и в соответствии с единственным вопрошанием в «Бытии и времени» об истине бытия следует понимать исключительно и (когда-либо до этого – тоже) только как «образ и способ» бытийствовать как «Вот-Тут», в котором со-бытование-с-бытием человека со-бытуется в принадлежности к бытию и его просвету («время»).

«Подлинность» есть определение, преодолевающее метафизику как таковую – сообразно, соответственно, «не-подлинности», которая «экзистенциально» была помыслена, глядя на вопрос о бытии и подразумевает, исходя из него, утраченность-потерянность в суще-бытующем, то есть доминирование самого суще-бытующего и затенение им бытия – а именно так, что нужда в постановке вопроса об истине бытия должна отпасть.

Всем откуда бы то ни было прибывшим подбирать и подхватывать (из какой-нибудь антропологии и «экзистенциальной философии») это определение для всевозможных целей свойственно творить какой им угодно произвол – но только никогда не свойственно им со-мышление и, то есть, всегда пред-мышление, вникающее в то, что единственно следует по-развыспросить в вопрошании (в лучшем случае – свойственен, в качестве рода занятий, ученый историзм как поставленное на поток высчитывание-рассчитывание.

* * *

«Бытие и время»

Глядя извне, подход можно воспринять как некое толкование человека – как Вот-Тут-бытия. И все же уже само это толкование удается только в проекте человека как Вот-Тут-бытия.