Post scriptum

До августа Андропов появлялся на людях, хотя было видно, что с каждым днем он дряхлеет, затем он стал управлять нами, как тогда говорили, «из-за занавески» подобно тому, как делал это Гудвин великий и ужасный из сказки А.Волкова[276]. В начале февраля мы с мамой встретились у тети Маруси[277]; мама, пришедшая, кажется, из университета, сказала, что говорят, будто Андропов в реанимации. Дня через два примерно, в полдень мы заметили, что по радио вместо обычных программ передают одну классическую музыку и поняли, что слух подтвердился. Затем (ближе к вечеру) последовало официальное сообщение, повсюду вывесили траурные флаги, и был повторен, причем в деталях, «чин погребения вождя», уже известный нам по похоронам Брежнева. Начался год правления К.У.Черненко, который сначала выступал с речами, потом исчез, появился во время выборов, поддерживаемый с обеих сторон санитарами, и вскоре умер. Иностранное радио назвало его «веселым полутрупом», а Горбачёв, выступая на каком-то собрании, недели за две до его смерти, сказал про своего предшественника, что тот является «подлинной душой Политбюро». По этому поводу отец, не дожидаясь встречи со мною, прямо по телефону, заметил: «еле-еле душа в теле».

Ритуал похорон был всё тот же, но в скомканном виде. Через месяц состоялся апрельский пленум ЦК, на котором, как теперь говорят, был определен новый курс, но тогда это было как-то незаметно. Я задумался об этом только через год, когда после публикаций в «Литературной России» и в «Огоньке» в апреле 1986 г. были напечатаны стихи Н.С.Гумилёва. Сначала, правда, мы думали, что это лишь дань юбилею (100-летию со дня рождения), но потом стало ясно, что Гумилёв, действительно, разрешен. Тем не менее, лекцию о его творчестве, которую я читал у нас в институте 21.XI.86 г., партком пытался было запретить, однако через три месяца тот же Спромолот, который испугался моей лекции, назвал ее на заседании ректората образцовой.

После этого события, которое опять-таки было понято сначала так, что Раиса Горбачёва любит Гумилёва и поэтому потребовала его напечатать, стали печататься В.Ходасевич, В.Набоков, Платонов, Замятин и др. Были напечатаны «Собачье сердце» и «Багровый остров» Булгакова. Началась либерализация, но даже теперь, в апреле 1988 г., какова будет ее судьба, пока неясно. Среди моих знакомых больше пессимистов: как кончилась «оттепель» после XX съезда, так кончится и нынешняя, – говорят они. Но я все-таки надеюсь на лучшее, несмотря на то, что темные силы еще очень сильны.

16/IV. Вчера вечером был на утрени (это последняя пасхальная утреня в нынешнем году!) в ц. Всех Скорбящих на Калитниковском кладбище, потом – у отца на могиле.

Интересно было бы проследить, как изменилось отношение газет к 1000-летию крещения Руси, которое будет отмечаться летом сего года. Во времена Андропова и Черненко там можно было найти только бранные слова в адрес 1000-летия и призывы усилить в связи с этим атеистическую пропаганду, бдительность etc. Затем пресса перестала интересоваться этим событием, хотя кто-то из «атеистов» и тявкнул на Д.С.Лихачёва, призвавшего общественность страны отметить эту дату как 1000-летие русской культуры и письменности. Появилось несколько статей о том, что на Руси и до крещения была культура, более того, крещение нанесло удар по древнерусской языческой культуре, которая будто бы имела и письменность, и эпос и что-то еще, но всё это погибло в результате христианизации. Все эти публикации были крайне примитивны.

С лета минувшего года настал, если можно так выразиться, третий этап в отношении властей к тысячелетию. Стали печататься интервью с архиереями, статьи о том, как восстанавливается Даниловский монастырь; Церкви были отданы Оптина пустынь и Толга; наконец теперь, в апреле, дня за два до Пасхи в «Известиях» было опубликовано большое интервью с Патриархом, снабженное его портретом в клобуке и с панагией.

<…>

19/IV. Вчера исполнился год со дня смерти отца. В церкви: мама, тетя Марина, Наташа, Т.В.Голубцова и я. Спасибо певчим, Ник. Мышкину с его хором и братии, мальчикам-алтарникам, которые относятся к нам как к родным. На кладбище у могилы собрались Ир. Павл. [Кочемарова], Ек. Зампелова, А.В.Елинер, Ветровы, Д.Н.Морозов, А.Я.Иванов, Гуревич, Лернер и Нат. Ник. Луцкая, которая вообще удивительно много помогла нам. Дома было в течение дня 30 человек (Ямпольский, Шиуков, Штода и др.). Штода высказал свои мысли о пользе изучения древних языков в классической гимназии. Здраво. Отмечу, что даже странно слышать такие речи из уст деревенского мужика, которым он всё же остался, несмотря на погоны генерал-лейтенанта. В целом, очень тяжелый день во всех отношениях. Сегодня – Радоница, еду к обедне в Калитники.