Когда отец Георгий заболел, когда стал известен его тяжелейший диагноз, эта боль всё ныла – ну что можно сделать для него?.. Слава Богу, еще появился этот ящичек в храме – «На лечение отца Георгия». Я не могла себе позволить пойти навестить его или что-то передать помимо этого ящичка – сколько из нас мечтало тогда о чем-то подобном. Но одну вещь я себе все-таки разрешила: когда на сайте храма появилось пасхальное письмо отца Георгия и стало понятно, что он по-прежнему пользуется электронной почтой, я послала для него один свой текст о Мандельштаме, который давно мечтала подарить ему на Пасху. Верилось, что текст будет ему в удовольствие, а не в нагрузку, потому что основная его тональность – «радость узнаванья» Божьего присутствия в мире и ощущение, что «счастливое небохранилище – раздвижной и прижизненный дом»[492], – так близки отцу Георгию. Он ответил уже на следующий день. К счастью, текст и вправду пришелся ему по душе. А дальше он написал: «Сейчас я тяжело болею и нигде не бываю, кроме моей больницы, но мне можно писать, поэтому жду новых текстов. Ваш
Помню, он как-то зимой зашел к нам в группу милосердия – очевидно, поджидал кого-то и не хотел подниматься к себе наверх. Мы заулыбались, пытались его угощать, но он отказался и просто посидел с нами. И помню тишину и радость этого присутствия. Ведь он уже столько доброго, светлого, глубокого успел подарить «каждому и каждой» из нас, что слова были не нужны. И хочется пожелать, чтобы радость от присутствия отца Георгия в нашей жизни – в жизни и тех, кто знал его, и тех, кто еще познакомится с ним благодаря его трудам и свидетельствам о нем, – не иссякала.
Но это еще и требовательное присутствие. Как сказал Саша Кремлёв на поминках, лучшим памятником отцу Георгию были бы люди, следующие его призывам, достойные его заветов. Это трудно, кажется почти утопичным. Столь же утопичным, как, например, следование призыву Иисуса любить своих врагов. Но вот что говорил о заповеди любить врагов сам отец Георгий: «Если бы я был святым, как Серафим Саровский, или святой, как блаженная Ксения, я бы мог (могла) любить врагов. Но я грешник, и у меня это никогда не получится, и я об этом даже не буду думать. Так мы иногда рассуждаем, но этого делать нельзя. Нельзя и притворно изображать любовь к врагу. А надо понять главное – ориентир, на который надо равняться, как на Полярную звезду, к нему стремиться, двигаться в направлении к нему. А для этого надо сначала остановить ненависть и раздражение против человека, остыть, не быть кипящим чайником, а затем уже выстраивать с ним отношения».
Так что примем заветы отца Георгия, его призывы, его жизнь, его облик как свет путеводной звезды для всех, кто любит и еще полюбит его.
Александр Чёрный
Гуманитарий на физтехе
Моя первая встреча с Георгием Петровичем Чистяковым произошла в 1990 году в стенах