Пост-капитан

Они заполонили шкафут «Лорда Нельсона», отрезав квартердек от форкастеля, и натиску людей, хлынувших со стороны носа сквозь разорванную книппелями сеть, вряд ли уже можно было противостоять. Лица, тела, руки — так близко, что он даже не мог размахнуться прибойником; кто-то маленький, но отчаянный обхватил его поперёк туловища. Упасть, придавить его — скользящий удар ногой. На ноги, снова лицом к ним, отбиваясь короткими ударами; вспышка боли. Толпа, натиск, на него наваливаются кучей. Назад, назад, шаг за шагом, запинаясь о лежащие тела, назад, назад. И затем — падение в пустоту и звук удара — слабый-слабый, будто из другого времени.

…Качающийся фонарь. Он смотрел на него: может быть, часами. Постепенно мир снова начал заполнять надлежащее ему место, память возвращалась слой за слоем, приближаясь к настоящему. Почти. Он не мог припомнить, что случилось после того, как взорвалась пушка бедного Хейнса. Да, Хейнса, конечно: так его звали. Баковый, вахта левого борта на «Резольюшене», произведён в младшие унтер-офицеры, когда они проходили мыс Доброй Надежды. Дальше всё тонуло во мраке: так случается, когда ты ранен. Он ранен? Он определённо был в кубрике, а вот это Стивен, пробирается среди тесно лежащих стонущих тел.

— Стивен, — позвал он немного погодя.

— Ну, как, дорогой мой? — сказал Стивен. — Как ты себя чувствуешь? Голова соображает?

— Неплохо, спасибо. Вроде бы цел.

— Я тоже так думаю. Конечности и грудная клетка не пострадали. Кома — это единственное, чего я боялся все эти дни. Ты упал в носовой люк. Тебе надо, пожалуй, попить альморавийской настойки. Эти собаки только половину её обнаружили.

— Нас захватили?

— Так точно, захватили. Наши потери — тридцать шесть убитыми и ранеными; и они взяли корабль. Обчистили нас безжалостно, просто до нитки обобрали, и первые несколько дней держали взаперти под палубой. Вот твоя настойка. Однако я извлёк картечную пулю из плеча капитана Дюмануара и позаботился об их раненых, и теперь нам милостиво позволили подниматься на палубу — подышать воздухом. Второй капитан, Азема — довольно любезный человек, бывший офицер королевского флота, и он запретил чрезмерные бесчинства, если не считать грабежа.

— Приватир есть приватир, — сказал Джек, пытаясь пожать плечами. — Но что с теми девушками? Мисс Лэмб, то есть?

— Они переодеты в мужское платье — в мальчиков. Только я не уверен, что их уловки кого-то ввели в заблуждение.

— Большая призовая команда? — спросил Джек, чьи мысли уже крутились вокруг возможности отбить корабль.

— Огромная, — сказал Стивен. — Сорок один. Офицеры Компании дали честное слово; некоторые ласкары подрядились на службу к французам за двойное жалованье, а все остальные — внизу, у них эта испанская инфлюэнца. Нас ведут в Ла-Корунью.

— Они же не думают всерьёз, что могут туда пройти, — сказал Джек. — Вход в Ла-Манш и всё море к западу от него кишат нашими крейсерами.

Говорил он уверенно; он знал, что в его словах есть немалая доля правды; но, хромая по квартердеку во вторник, когда Стивен позволил ему подняться на палубу, обозревал океан с чувством, близким к отчаянию. Огромный, пустой простор — только аккуратная «Беллона» неподалёку на ветре; ни паруса, ни самого маленького люггера на всём пространстве до любого горизонта; и после нескольких часов непрерывного наблюдения не было видно ни малейшей причины, по которой он мог бы появиться. Пусто; а где-то за горизонтом с подветренной стороны — испанский порт. Он вспомнил, как они когда-то возвращались из Вест-Индии на «Алерте» — шли по самому оживлённому морскому пути во всей Атлантике и не встретили ни одной живой души, пока не оказались в прибрежных водах в виду Лизарда[51].

Пополудни на палубу поднялся Пуллингс, бледный Пуллингс — у каждого борта по мисс Лэмб, которые поддерживали его. Джек его уже видел раньше (рана от картечи на бедре, от шпаги — в плече и два сломанных ребра), как и майора Хилла (внизу с инфлюэнцей) и всех прочих, кто был на попечении Стивена — но девушек он увидел в первый раз со дня сражения.

— Мои дорогие мисс Лэмб, — вскричал он, беря одну из них за свободную руку. — Надеюсь, с вами всё хорошо? Всё в порядке? — спрашивал он настойчиво, имея в виду «Над вами не слишком надругались?»

— Спасибо, сэр, — сказала мисс Лэмб, глядя на него задумчиво и как-то странно, будто совсем другая девушка. — У нас с сестрой всё превосходно.

— Мисс Лэмб, ваш самый преданный слуга, — сказал капитан Азема, приближаясь от правого борта и кланяясь. Это был крупный, темнолицый, широкий в плечах, плотный человек, уверенный — настоящий моряк, такие Джеку были по сердцу.

— Барышни под моей особой защитой, сэр, — сказал он. — Я убедил их носить просторные накидки, чтобы скрыть божественные формы, — он поцеловал кончики пальцев. — О неуважительном отношении к ним здесь не может быть и речи. Некоторые из моих людей в самом деле неотёсанные, грубые негодяи, даже буйные, как говорится; но даже помимо моей протекции все здесь как один испытывают глубокое уважение к таким героиням.

— А?.. — переспросил Джек.