Посох для чародея

держался, в голосе все же прорвалось тщеславие и гор-1КШЯ. Губы сами собой растянулись в улыбке: хоть в им-то рыцаря уем. Я умолк, а Шед тут же подхватил:

- …Ваши женщины настолько распутны, что похожи па шлюх. Хотя вру, в Нгаре даже проститутки целомудренней, чем ваши девушки. Ваши мужчины - жирные

виньи, не могут защитить ни себя, ни свою честь, ни кчтьженщины. Вам не знакомы понятия благородства И верности слову. Вы мните себя венцом творения, но

нию опустились к уровню животных. А может, и гораздо ниже.

Я поморщился. Рыцарь явно преувеличивает. Но в чем-то и прав. Мы совсем зажрались со своими свободами, равноправием полов и прочим. Все покупается и 11 родается, люди скоро души Мрону станут напрокат давать. Раньше, судя по хроникам, разногласия решали маги, как самые честные и правдивые судьи. Сейчас в Генте есть целая палата продажных до мозга костей юристов. А остальное… Модники хвастаются своими I равагантными любовными победами - один с мальчиком переспал, другой старушку соблазнил, третий i (астрами и матерью балуется. Знакомая рассказывала,

какие замечательные отношения у нее с мужем. Свобод -Ные. Спят с кем хотят, а вечером на семейном ложе рассказывают друг другу, скольких затянули в постель, кто кого соблазнил, в какой позе и сколько раз. Так что рыцарь прав, еще как прав…

- Что поник? - усмехнулся Шед.

- Ты выиграл,- признал я.- Но что же делать?

- А я почем знаю? - рыцарь пожал плечами.- Ваша [ля, вам и решать. Тебе могу дать лишь один совет.

Будь мужчиной! Будь человеком! У тебя ведь получается. Иди дальше, не оглядывайся на утонувших в дерьме Учись древней магии, стань сильным. И тогда люба* тварь пожалеет о том, что посмела на тебя вякнуть.

- Ты прям как духовник,- я скривил губы в улыбке и засмеялся, но как-то ненатурально, слишком уж наш ранно.

- Я рыцарь,- твердо сказал Шед.- А это обязывает|

- Ну а как же гуманизм? - сделал я последнюю попытку защититься.

- Гуманизм… гм… а что это такое? - Шед развел р| ками,- Я человек дикий, читать-писать не умею. И та ких мудреных слов не знаю. Моя правда - честь, мои аргумент - меч в руке. Кто против, тот получит по па глой рыжей морде. Или не рыжей, неважно.

- Хм, интересный подход,- признал я.

- Самый правильный! - убежденно сказал рыцарь.- Только так и нужно.

Я встал с камня, оперся о меч. Сразу же заныли многочисленные раны, накатила чудовищная слабость. Во мне не осталось ни страха, ни отчаяния. Слишком ус тал для этого. Глянул вверх. Небо постоянно притягивав! взгляд, вселяет в душу тоску. Эх, сейчас бы оказаться | лесу, на берегу озера, окунуться в чистые прохладные воды и лежать, отмокать постепенно. Очень хотелось пить, распухший язык едва ворочался во рту. Я облиз-нул шершавые губы, сглотнул густую, как грязь, слюну.

- Воды не осталось? - спросил я у рыцаря. Он покачал головой, встряхнул пустую флягу.

- Тогда пойдем,- предложил я.

- Пойдем,- согласился он.

Шед с трудом поднялся, его качнуло. Я поддержал, усмехнулся про себя. Скис наш железный парень. Стер жень в нем стальной, но шкурка мягкая, куснешь - сра зу дырка.

Направления особо не выбирали, побрели куда гла глядят. В этом мире все чужое, незнакомое. Привычных

ориентиров нет. Так не все ли равно, куда идти. Рыцарь был бледен, едва заметно морщился, хватаясь за левую руку. Я глянул и ужаснулся - металл доспеха сильно искорежен, кое-где даже разорван, как бумага. Кровьсо-чится из-под повязки медленно, неумолимо. Если так пойдет и дальше, рыцарь упадет в обморок. Я и сам ослаб. Но мне помогал меч, плетение все еще работало, наполняло меня силой. Если бы не это, я и пальцем не смог бы пошевелить. А так шел, придерживая рыцаря за плечо, чтобы не упал.

Переползая с камня на камень, мы кое-как прошли руины. Дальше местность была холмистая, пустынная. Повсюду оплавленные камни, части каких-то непонятных металлических конструкций, кучи мусора. Мы побрели по едва виднеющейся среди этого бедлама тропке. Опасно, конечно, тут могли ходить местные хищники или нежить, но нам выбирать не приходилось. Я хо- ел вновь сплести защитные заклинания, но потом прислушался к себе и отбросил эту мысль. Слишком уж истощен был, плетения могли убить меня. А если набредем на нежить, то даже магия больше не поможет.

Мы обогнули очередную кучу мусора, остановились, одинаково изумленные. Впереди, на небольшом пустыре, стояла обычная базарная лавка. Деревянный прилавок, легкий тканевый навес. Все яркое, пестрое, на прилавке в ряд кувшины, бочонки, какие-то скляницы. На вывеске выведено корявым почерком - «Лучшие вина со всех концов мира». Надпись на нескольких языках, сделана яркой красной краской.