Пособие честолюбца

Не знаю, какие пробелы в твоём образовании. Может, так сталось, что ты пропустил даже Джека Лондона. А это был большой знаток и испытатель естества. Помнишь ли ты такие вещи, как «Мартин Иден», «Время-не-ждёт» и цикл «Рассказы южных морей», в котором я хочу обратить твоё внимание на «Чун А Чуна». Перечти эти вещи, сделай любезность. Они о воле к жизни и воле к победе. Потому что воля — это главное, это то же самое, что в нужном месте в нужное время сказать «крекс, фекс, пекс».

Как ладить с людьми? Этому, как и делать деньги, научить нельзя. Присматриваться надо. А потом тренироваться. Если будешь слушать наставления, я, как говорил Сунь-цзы (знаешь, кто это?), остаюсь с тобой. Стань сам у себя обратным шпионом. Доноси себе на себя. Так ты поборешь ту никчемную жалкую совокупность комплексов и предрассудков, которую считаешь своей душой, своим богатым внутренним миром. В тебе, аристократе современном, должно жить несколько сущностей и психик — каждая для соответствующего поприща. Найди-ка книжку Александра Барда «Нетократия» и прочти её немедленно, о чём меня извести по почте.

Чезаре Борджия (узнай про него всё) говорил: «Из своей жизни надо делать произведение искусства. Всё некрасивое можно поручать делать остальным». Знаешь ли ты, что такое по-настоящему прекрасное? Конечно же, нет, откуда тебе знать, ты ещё слишком юн. Но чтобы было от чего отталкиваться, прочти незамедлительно книжку Жориса-Карла Гюисманса «Наоборот» — и извести меня, что ты оттуда вынес. А тебе скажу, что внести обратно. И посмотри стишки Бодлера, Маларме, всякие цедулечки Уайльда, да и в целом пройдись по декадансу. Думаю, тебе понравиться. Кто такие рафинированные эстеты? Скольких ты знаешь живьём? Отпиши.

Пост Скриптум. Почему я заставляю тебя писать? Потому что только пописывая, ты будешь включать мозги для создания точных, ёмких и лаконичных определений. Говорить с тобой по телефону я не буду, потому что нам не о чем говорить. Мы с тобой — пен-френды; а далее посмотрим на успехи.

Пост Пост Скриптум. Возможно, ты сочтёшь себя слишком занятым другими делами, чтоб выполнять мои наставления. Что ж, как сказано в Притчах: «Ленивец говорит: лев на улице, лев на площади». Всё для того, чтоб туда не выходить. Буратино сам себе враг. Но дам дельный совет: вставай в 5 утра. Я именно так и делаю. И пока все бездельники к 10 утра продирают глаза и наводят на резкость, а к 12 раскочегариваются, я уже отыграл первый тайм, первую смену. И поэтому всегда свободен и могу без зазрения совести предаваться любимым занятиям: пьянству, праздности и пустопорожним разговорам об астрофизике и теософии. Никто не должен видеть твой труд, пот и слёзы. Пиши.

Письмо 2

Милый мальчик, ты мне мало не пишешь, ну да и Бог с тобой. Видел тут тебя мельком на некой полуплебейской тусовке и был немало разочарован твоим экстерьером. Ты был в чудовищном жёлтом лепне (иначе энтот пинжмак не назовёшь), невнятной сорочке, беспонтовых портках и никаких шузах. До кучи из всего этого мусора, из твоего нагрудного кармашка, высмаркивался красно-коришневый платочек, а из-под него сиротливо, как уд из небрежно обрезанной крайней плоти, торчала головка вечного пера.

Похвально всё было по отдельности — и сорочка, и бурые туфли, и даже попугайный пиджак. Я заценил и «Монблан», и платок. И грива твоих волос, и растиньяковский блеск твоих карих глаз — всё должно было произвести впечатление. (Кто такой Растиньяк, я уверен, ты всё ещё не знаешь.) Но не произвело.

Впечатлён я лишь потенцией твоего ума. Но им надо заниматься. Он неогранён. Надеюсь, ты будешь им пользоваться, а не блистать.

Искусство одеваться, а, тем паче, вести себя прилично, во многом уж утрачено. Трудами Эми Вандербильт в нашей России негде пользоваться. Добросовестные наставления о внешней красоте, которыми нас попотчевали Ольга Вайнштейн и Бернхард Рётцель, мало применимы в наших скудоумных широтах. К слову сказать, и блеснуть у нас негде.