Посмертие

Соски Афии болели и набухали, она замечала, что мужчины на улице поглядывают на ее грудь. Еще она осознала, что Нассор Биашара старается отослать ее наверх, если в конторе есть посетители-мужчины. Наверное, его смущает, как они смотрят на нее, подумала Афия. Она понимала, что происходит, хоть никто ей не объяснял, а потому с благодарностью взяла кангу и, как велели, прикрыла тело.

5

Офицер занимал две комнаты в конце коридора на втором этаже в правой части бомы. Маленькую спальню и еще одну, в которой стояли два удобных кресла и столик, за ним офицер иногда писал. Всего на втором этаже было семь комнат и столько же на первом; распределили их в соответствии с иерархией. Две комнаты в конце коридора предназначались для командира, одна большая в центре здания служила столовой, далее четыре комнаты еще четырех офицеров, начиная с врача и заканчивая фельдфебелем, занимавшим, как младший по званию, комнатенку в самом конце. Другие три офицера бомы квартировали в небольшом здании у ворот, на первом этаже которого размещалась гауптвахта и склад, запертый на висячий замок. На складе хранилась провизия для офицерской столовой: жестянки с европейскими деликатесами, бутылки пива, вина, шнапса и бренди. Порядок в обоих зданиях был безукоризненный. Умывальни находились на первом этаже в отдельных постройках. Спальни для офицерской прислуги — в двухкомнатном домике за жилыми зданиями; к домику примыкала умывальня. Хамза и Юлиус, служивший остальным четырем офицерам, спали в одной комнате, в другой — два денщика тех, кто жил в меньшем здании.

Юлиус был намного старше Хамзы, ему уже было под сорок. Он был старший денщик и служил в шуцтруппе более десяти лет. По-немецки он говорил плохо, понимал гораздо лучше. Его единственного пускали на склад, ключ от которого хранился у интенданта. Юлиусу поручили это задание, потому что он умеет писать, объяснил он товарищам. И если берет что-нибудь со склада, обязательно заносит в ведомость. Он рассказал Хамзе, что учился при миссии в Багамойо, но о том, сколько времени провел в школе, упомянул уклончиво. Он гордился своим образованием и своей религией. То и дело повторял: если бы ты, как я, был христианином и образованным человеком, ты на многое смотрел бы иначе. Юлиуса легко ранили, когда солдаты пришли в деревню собирать налоги, и командир назначил его ординарцем, пока не поправится. «В ординарцах я уже третий год, и пока что меня никуда не перевели — значит, служу хорошо», — сказал он.

Водопровода наверху не было, его не успели провести, хотя и планировали, по утрам Хамза наливал в умывальник чистой воды и шел за кофе для офицера в сарай, служивший кухней. Еду офицерам готовили в боме женщины из деревни, жены аскари. Возвращаясь с кухни, Хамза видел, что офицер уже встал, надел рубашку, брюки и ждет, когда ему подадут кофе. Хамза шел в спальню застелить кровать и сложить одежду; часто он чувствовал, что офицер смотрит на него сквозь открытую дверь. Потом Хамза шел в столовую помочь Юлиусу накрыть завтрак. Офицеры, квартировавшие в обоих зданиях, завтракали в столовой и каждый вечер сходились за общим ужином. Юлиус объяснил Хамзе, какая нужна посуда и столовые приборы, в общих чертах показал, как подавать на стол. Потом они шли вниз, ждали, пока прислуга из меньшего здания принесет завтрак с кухни; Юлиус и Хамза накрывали на стол и звали офицеров.

После завтрака уносили и мыли посуду, которой пользовались только офицеры, складывали посуду в буфеты, наводили порядок в столовой и в комнатах офицеров. Хамза убирал и проветривал комнату командира, вытирал пыль, опорожнял и чистил умывальник и ночной горшок, подметал переднюю и заднюю террасы, складывал грязное постельное белье в отдельный именной мешок и относил вниз: его должна была забрать прачка. Жизнь Хамзы была расписана по часам, и к семи утра он уже должен был управиться с делами.