Последствия старых ошибок

Когда допивали чай, пришёл Келли. Парой секунд позже заявился — Джоб. Оба пробормотали что–то невразумительное, но уселись. И тут полог снова дрогнул, пропуская Айима.

— А ты–то откуда? — подскочил я, чувствуя неладное.

— В–вязать, если что, — растерялся боец.

— Кого? — я огляделся.

Судя по лицам, выходило, что меня.

— Вы чего, ребята?

— Так это, — поднялся мне навстречу Келли. — Все говорят, что ты уже ямку копать приказал за лагерем. Ну, для Лекуса…

— Мусор я велел закапывать! Му–сор! С утра ещё. Откуда я знал…

И замолчал. Мне не верили. Подумаешь, делов–то было выяснить, что Гарман летит сюда вместе с рейд–капитаном.

Защитники, блин.

— Оби не виноват, — поймал мой взгляд Дерен. — Он хотел, как лучше. Кто ж знал, что фон Айвин до конца пойдёт, и что вы, капитан, уже на «Короне».

Оби Лекус поднялся. Видно, какую–то речь он заготовил, но теперь она из него не лезла.

— Я не предатель, — выдавил рейд–капитан и замолчал. И в стол уткнулся. — Если бы я… Я бы на «Прыгающий» и в столицу потом. Я не…

Всё, слова кончились. А говорят, болтливый был парень.

Айим тихонечко заходил сбоку. Видимо, на всякий случай.

— Гады вы, — буркнул я и сел. — Захочешь кому по шее надавать — так…

— Ну, по шее–то можно, — усмехнулся Неджел и встал. — Это — дело святое. Пошли, мужики.

Келли покосился на меня, но поднялся. Айима утащил за рукав Джоб. Через минуту в палатке остались я, Лекус и Проводящая. Она с удовольствием ела орехи и взирала на нас с материнской улыбкой. Дарайя точно знала, что ничего я Лекусу уже не сделаю.

4. Тайэ. Цитадель

Чернила замерзли. А может, Энрихе просто не справлялся со старинным устройством для письма? Непослушные пальцы скользили, буквы разбегались, да и холод… Но так хотелось написать отцу на настоящей бумаге. Он вздохнул и полез в шкаф за термокостюмом.

Келейку ему выделили маленькую, вырубленную в сплошном камне, температура держалась на плюс восемнадцати, но от узкого окна несло холодом и по ногам дуло.

В дверь постучали. Игор?

Иннеркрайт угадал — в проёме чернела широкоплечая фигура наследника здешней стужи. Плащ распахнут, рубаха — расстегнута и топорщится над кудрявым чёрным волосом на груди: кое–кому, оказывается, жарко. Он кивнул — заходи. Костюм надеть не успел — пришлось поставить чайник.

— Замёрз? — улыбнулся Игор.

— Есть немного, — ответил в том же тоне иннеркрайт. — И как у вас все вашуги ещё не передохли от холода?

— Шкура у них особенная. Потому и блестит так. Часть волосков срастается в чешуйки, это — верхний слой, он отражает или поглощает солнце, как зверь шкуру вздыбит, а второй слой волоса пропитан жиром и не дает промокать подпушку. У взрослых особей чешуйки иногда образуют своеобразный панцирь, не враз пробьешь. Наш–то вчерашний знакомец молодой ещё был совсем, подросток, тонны полторы, от силы.

— Как это? — удивился Энрихе. — Мне сначала показалось…

Он даже растерялся. Показалось–то, что тонн двадцать. Потом, правда, он сам себе удивлялся, глядя на уходящего зверя.

— Так пугает, — тепло и открыто улыбнулся Игор. — Не только рычит, но и морок наводит, что большой, мол, и страшный.

Он прошёлся по комнатушке, приземистый и широкоплечий, как гном из сказки, присел за деревянный стол.

— Мне другое не нравится. Не мастер я, понятно, но, думаю, именно за Радо зверь приходил. Если бы не ты, я бы не успел. Спасибо тебе.

— Не за что, — улыбнулся Энрихе. — Я ведь не знал, как с ним надо. А тестер — замёрз.

— Не знал, — согласился Игор. — Но не растерялся. Жалко ты не учиться сюда прибыл. Получилось бы у тебя. Я, когда ты на зверя смотрел, видел — любопытства больше, чем страха.

— Да я, вообще–то, не против, но кто меня возьмёт? Мастер и не говорил со мной толком. Посмотрел, кивнул — живи, мол.

Энрихе сам себе не признавался в том, что белая бездна зовёт его. Ещё когда в родовом гнезде Сиби был, на Домусе, замечал. Там — другая белизна, не такая сильная, но манила тоже. Хоть и холода не любил, а нравилось летать над бескрайними пустошами и горами, подсматривать за зверем. Особенно любил он игры скальных леопардов, айсхетов, как их там называют. Смотрел, как любят друг друга кошки, как растят детёнышей. Тамошний леопард — не чета здешнему хайбору, хотя общее в повадках есть.

— Есть, — улыбнулся Игор. — Мощные звери. Иного, матерого, и вашуг боится. Хайбор ловчее. Прыгнет вашугу за холку и рвёт его сверху. Тот только лапами машет. Редко такое бывает, на видео я смотрел.

— А мастер зверя, он в контакт входит или правда зверем становится? — не удержался Энрихе. Заразился, что ли, от капитана этого языкастого? Вопрос был из тех, на которые не отвечают.

Игор улыбнулся рассеянно, не зная, что и сказать.

— Я не мастер, — повторил он, разводя руками. — Но я полагаю, с каждым это происходит так, как знает только он.

5. Грана, правобережье Тарге

Когда Дарайя погладила Эмора по голове, и ночью он весь лагерь перебудил, это была всё–таки немного смешная история. Ну, приснилось парню, ну испугался.

Но этой ночью не проснулся только ленивый.