Последствия неустранимы

— Не обиделась она, что пришлось уйти с должности секретаря-машинистки?

— Ой, да какая Аннушка машинистка! Кое-как двумя пальчиками клопов давила. Она ж продавщица по специальности. Помню, в хозяйственном магазине работала. Накрашенная, как артистка, сидит нога на ногу, только сигареты не хватает. Мне ведро оцинкованное надо было купить. Спрашиваю: «Сколько это ведерко стоит?» Аннушка в ответ, не поверите, скривила губки: «А фиг его знает…»

— Как же теперь товароведом работает?

— За красивую внешность какой-нибудь райповский начальник пригрел. Красивым женщинам намного легче устроиться в жизни, чем таким, как я.

Бирюков улыбнулся:

— Что уж вы так прибедняетесь?

Тося кокетливо повела глазами:

— Конечно, и на меня некоторые мужчины засматриваются. Только я ведь не Огнянникова, которая первому, кто пальцем поманит, готова на шею броситься.

— Головчанский на вас не засматривался?

— Ой, не надо! Александр Васильевич, во-первых, был порядочным человеком, а во-вторых, даже если бы он что-то и поимел в уме насчет меня — ни за какие прелести не согласилась бы! В райцентре такие делишки незамеченными не остаются. Тут каждый друг у друга на виду. Не приведи господи, дошли бы разговорчики до Софьи Георгиевны. Знаете, какая она ревнивица? Ужас! Месяц назад мы с Александром Васильевичем в совхоз «Победитель» ездили, на строящийся комплекс. Олег Туманов то ли на рыбалку, то ли еще куда-то отпросился, ну и Александр Васильевич сам был за рулем, то есть вдвоем мы с ним туда и обратно съездили. На следующий день кто-то нашушукал Софье Георгиевне. Она позвонила мне на работу и так отчехвостила, будто я и вправду что-то нехорошее сделала. Иванушке моему вдобавок доложила об этой поездке, поэтому он и взъярился, как бодливый бык.

— Кто из знакомых видел вас вдвоем с Головчанским в машине?

— Мы ни от кого не прятались. Не на любовное ж свидание ездили, а по работе. Я и с мастерами, и с прорабами, и с главным инженером часто на объекты езжу — работа такая. И ни у кого из них жены не поднимают тарарам. А тут… С самим начальником ПМК рядом в машине десять километров проехала…

Зазвонил телефон. Подполковник Гладышев попросил Бирюкова срочно зайти к нему. Антон быстро закончил разговор со Стрункиной и предупредил Тосю, что, возможно, ее еще пригласят в уголовный розыск или в прокуратуру. Тося обиженно усмехнулась:

— Хоть сто раз приглашайте, я одно и то же говорить буду. Никаких секретных дел с Головчанским у меня не было.

10. Намечается посредник

В кабинете начальника райотдела, кроме Гладышева, сидели следователь Лимакин и судмедэксперт Борис Медников.

— Какие новости? — сразу спросил Гладышев Бирюкова.

Антон неторопливо пересказал содержание своей беседы с Олегом Тумановым, затем — с Тосей Стрункиной. Подполковник насупил седые брови:

— Послушай теперь следователя. Петр сегодня громаднейшую работу проделал…

Лимакин машинально поправил лежащий на коленях портфель и стал рассказывать. По плану в этот день он наметил побывать в районных учреждениях, где имеют дело с гранозаном, чтобы выяснить, кто и в каком количестве брал там в последнее время этот сельскохозяйственный яд. Созвонившись с управлением сельского хозяйства, узнал, что в чистом виде гранозан имеется только на складе Райсельхозхимии. На районном элеваторе хранится около двадцати тонн семенной кукурузы, обработанной гранозаном, а в лаборатории контрольно-семенной станции есть небольшие пробные партии протравленных семян для определения их всхожести. И все.

Разумеется, первым делом Лимакин направился в Райсельхозхимию. При проверке там оказалось в наличии полторы тонны гранозана. Упакован он был в стандартные металлические банки с плотными крышками и хранился в закрытом на замок складе с соблюдением всех мер предосторожности. Лимакин попросил кладовщика — пожилого степенного мужчину на протезе — открыть одну из банок и увидел серовато-белый порошок, от которого исходил неприятный резкий запах. Закрывая банку, кладовщик объяснил, что в зависимости от наполнителя гранозан, кроме серовато-белого, бывает розового или желтоватого цвета. Затем показал Лимакину приходно-расходные журналы, откуда явствовало, что последний раз гранозан отпускался со склада в июле механизированному отряду Сельхозхимии для обработки семян озимой ржи по договору, заключенному с колхозом «Гранит», а наиболее массовый расход этого ядохимиката наблюдался в марте — апреле, когда обрабатывались семена зерновых перед весенним севом. Частным лицам, по уверению кладовщика, гранозан вообще ни разу не отпускался, поскольку это категорически запрещено.

Еще скупее сведения почерпнул Лимакин на элеваторе. Затаренные в мешки зерна семенной кукурузы здесь хранились, как говорится, под семью замками с соблюдением санитарных требований, и, по словам директора элеватора, «наскрести с них гранозана, чтобы кого-то отравить, просто-таки невозможно».