Последствия неустранимы

Софья Георгиевна заявилась уже под утро, мокрешенькая насквозь, и попросила Евдокию Федоровну никому не говорить о ее ночной «прогулке». Выпытывать Демина ничего не стала, хотела тут же отправиться домой, но на улице лил такой сильный ливень, что пришлось остаться у Головчанских до рассвета. Утречком Евдокия Федоровна слегка позавтракала с Софьей Георгиевной, которая молчала словно онемевшая, заглянула на часик домой и отправилась в кооператив. Вскоре после того, как она туда пришла, подкатила милиция с прокуратурой. Когда же Демина увидала, как из дачи Тумановых вынесли мертвого Александра Васильевича, она сразу подумала, что беду эту сотворила ночью Софья Георгиевна, но никому о своей страшной думке не сказала ни словечка.

— Видишь, насколько круто повернулись обстоятельства? — закончив пересказ показаний Деминой, сказал Бирюкову следователь.

Антон побарабанил пальцами по столу:

— Похоже, подбираемся к конечному результату.

— Что «Лапушка» говорит?

Бирюков пересказал содержание разговора с Огнянниковой. Лимакин недоверчиво усмехнулся:

— Не сочиняет?

— Возможно, по инерции где-то и приукрашивает свое поведение, но главное, Петя, мне, кажется, удалось доказать Анне Леонидовне бесперспективность лжи.

— Вообще-то теперь понятен импульс, толкнувший Софью Георгиевну на преступление. Не позвони ей Огнянникова и не подбрось ключ на крыльцо… Слава Голубев сейчас в больнице, с минуты на минуту доставит Головчанскую сюда.

— Психиатрическую экспертизу провел?

Следователь утвердительно кивнул:

— Врачи дали заключение, что Софья Георгиевна здорова и никогда не страдала психическими заболеваниями.

— Демина где?

— В соседнем кабинете. Думаю, очная ставка потребуется.

— В этом можно не сомневаться.

За дверью послышались шаги. Легок на помине, Голубев заглянул в кабинет и доложил:

— Прибыли…

Тотчас в дверях показалась Софья Георгиевна. В ярком, огненного цвета платье, она, казалось, полыхала гневом. Не поздоровавшись и словно не заметив сидящего за столом следователя, Головчанская резко обратилась к Бирюкову:

— Когда прекратятся издевательства надо мной?

— Здесь, Софья Георгиевна, вопросы задает следователь, — ответил Антон и показал на стул около следовательского стола. — Садитесь, пожалуйста.

Головчанская послушно села. Руки ее затряслись мелкой дрожью, а лицо покрылось нервными пятнами, как будто она с великим трудом сдерживала негодование. Сорвавшимся голосом сказала:

— Позовите прокурора.

Бирюков взглядом показал на Лимакина:

— Это следователь, здесь он командует.

— Мне необходимо видеть прокурора, сейчас же, по-прежнему глядя Бирюкову в глаза, почти по слогам проговорила Головчанская.

Лимакин посмотрел на молчаливо застывшего у двери Голубева и коротко бросил:

— Пригласи Семена Трофимовича.

Минуты через две в кабинет грузно вошел районный прокурор Белоносов, и Антон заметил, как лицо Софьи Георгиевны мгновенно изменилось. Чуть не со слезами она торопливо заговорила:

— Семен Трофимович, вы меня знаете. Неужели я преступница? Что происходит? Почему творится беззаконие? Почему…

— Здравствуйте, Софья Георгиевна, — ровным, несколько даже флегматичным голосом перебил прокурор. — В чем, по-вашему, это «беззаконие» выражается?

— Здравствуйте… — осеклась Головчанская. — То есть как в чем?.. На каком основании меня из больницы как преступницу под конвоем инспектора уголовного розыска привели сюда?..

Прокурор передвинул у стола стул и сел рядом со следователем.

— Инспектор уголовного розыска не конвоир, — сказал он. — А пригласили вас сюда потому, что сейчас вам будет предъявлено очень серьезное обвинение…

Бледные губы Головчанской желчно скривились:

— Вы отдаете отчет своим словам?

— Да, я полностью в курсе дела. Скажите, Софья Георгиевна, куда и с какой целью вы отлучались из дому в ночь, когда скончался ваш муж?

— Никуда не отлучалась.

— Кто это может подтвердить?

— Домработница Евдокия Федоровна Демина. Она в ту ночь ночевала у меня.

Прокурор глянул на Голубева:

— Пригласи Демину.

Евдокия Федоровна явилась в кабинет с таким видом, словно шла на смертную казнь. Проведя необходимые при очной ставке формальности, прокурор спросил ее:

— Вы можете в присутствии Софьи Георгиевны повторить то, что рассказывали нам со следователем на допросе?

— Отчего же правду не повторить, — потупясь, ответила Демина. Едва только она начала сбивчивый рассказ, Головчанская побледнела как мел и громко крикнула:

— Ложь! Ложь!!!

Прокурор строго повернулся к ней:

— Спокойно. Вы свое скажете после.

— Это она отравила Сашу! Это у нее гранозан хранился! — опять закричала Головчанская.

Демина растерянно прижала к груди скрещенные руки:

— Голубушка, опомнись. Какой резон мне на старости лет грех на душу брать?

— Софья Георгиевна, вы сами себе противоречите, — укоризненно проговорил прокурор. — Каким образом Евдокия Федоровна могла отравить Александра Васильевича, если ночевала у вас?

— Утром она ко мне пришла! Промокшая…

Демина всплеснула руками: