Последний знак

– Обещаем, что мы во всем разберемся и не станем обвинять Гарднера, если он сумеет объяснить улики, которые мы обнаружили, и предъявит алиби на момент совершения преступлений.

– Когда мы были вместе, Тони часто уезжал в старый рыбацкий дом моего отца, чтобы побыть в тишине и поработать над рукописью, – Элена грустно улыбнулась.

– Где этот дом? – уточнил Миллер.

– На озере Лост, рядом с Маунт-Худ.

– Я знаю, где это. Мы там рыбачили с отцом, – сказал Тайлер.

– Он не мог никого убить! Понимаете? Он не такой человек! Не такой, слышите? – женщина разрыдалась.

– Тише, Элена, – Тайлер положил руку на ее плечо. – Мы во всем разберемся. Обещаю.

Рисунок у Кими не вышел, все, что она смогла зафиксировать со слов супруги Гарднера, – это маленький деревянный дом. С каждым днем деталей становилось все больше, а истина будто удалялась от нее.

Кимберли не оставляло чувство, что они совершают ошибку. Она глубоко вздохнула, потерла виски и принялась вырывать листы из блокнота. Разложив листы в хронологическом порядке, она пробежала взглядом по страницам, но общая картина не складывалась. Кимберли собрала все и решила, что ей нужно сделать несколько копий рисунков, чтобы сложить их в разные композиции. Может быть, так она сможет найти ответ.

– Он аккуратен, – сказала Ким сама себе и поменяла пару рисунков местами.

Она потянулась к столу, достала книгу Гарднера «Секрет вечной жизни» и принялась листать. Дошла до сцены с трупом на дереве и остановилась. Ким придвинула к себе набросок сцены преступления, который она воссоздала по фотографиям и рассказам детективов, и принялась вслух зачитывать отрывок.

– Он четко придерживается сюжета, – Кимберли хмыкнула и продолжила рассуждать: – Да, он отошел в способе убийства, но в воссоздании сцен он очень точен. Это говорит о его скрупулезности, об уровне подготовки. Он все планировал. Чертов засранец.

Ким внесла пометки в блокнот и собрала рисунки с пола.

Глава 15

Энтони Гарднер осиротел слишком рано. Его родители погибли за два месяца до его пятого дня рождения. Других родных у мальчика не было, поэтому служба опеки определила его в сиротский приют при монастыре в Квебеке.

В первые дни Тони не понимал, что случилось и почему он оказался в этом месте. Он все ждал и ждал, пока родители придут за ним и заберут домой. Тони чистил зубы и ел на автомате, спал беспокойно, часто плакал без причины и никогда не играл с другими детьми. Он будто чувствовал, что жизнь больше не будет прежней, но принимать ее не хотел. А потом за неделю до дня его рождения милая женщина из службы опеки пришла к нему с подарком.

– Тони, мне сказали, что ты очень любишь медведей. Это правда? – женщина присела на корточки перед ребенком, пряча руки за спиной.

Мальчик молча кивнул.

– Тогда это тебе, – она протянула коричневого плюшевого медвежонка Тони. – Его зовут Тэдди. Он будет твоим другом. Тебе не будет одиноко с ним.

– Спасибо, – еле слышно прошептал мальчик и опустил взгляд в пол.

– Могу я поговорить с тобой как со взрослым? – мягким тоном спросила женщина.

Энтони мотнул головой, ему нравилось представлять себя взрослым, но он боялся того, что хотела ему сказать эта женщина. Ему казалось, что сейчас она признается, что родители его больше не любят и решили оставить его в приюте, а сами завели нового послушного ребенка.

Но то, что сказала ему работница службы опеки, было еще хуже. Если в первом случае Тони мог бы надеяться, что родители простят его и вернутся за ним, то в реальности надежды попросту не осталось.

Нет ничего больнее, чем видеть, как разбивается детское сердце. Для кого-то детство заканчивается лишь с появлением собственных детей, для кого-то при переезде от родителей в собственное жилье, а для Тони детство закончилось за семь дней до его пятилетия.

Еще долго они сидели на полу обнявшись: он и чужая женщина, впитавшая его боль. Но потом она ушла, а он остался.

Настоящих друзей в приюте Энтони так и не смог обрести. Все дети в этом месте делились на два типа: тех, кто без конца задирал его, и тех, кто делал вид, что его не существует, чтобы не стать объектом насмешек первых.

Шло время, Тони рос тихим и застенчивым, даже незаметным – это было его методикой выживания в суровой реальности.

Порой дети неумолимы в своей жестокости. Но даже тихость Тони не всегда спасала его. Он был очень красивым мальчиком, настолько красивым, что малознакомые люди принимали его за девочку. Его волнистые темно-каштановые волосы доходили почти до плеч. За эту ангельскую внешность его так любили монахини и так презирали мальчишки. Видя, как трепетно настоятельницы относятся к Тони, ребята задирали его еще сильнее. И проходились они по самому больному.

«Твои родители предпочли умереть, лишь бы не видеть, какая девка у них выросла!» – кричали они.