Последний завет

— Неудивительно, — откликнулся Дуго, — после того, что ей пришлось пережить. Наверное, её родители были среди убитых. — Пилигрим нахмурился. — Месть никогда не представлялась мне чем-то необходимым, но иногда бывают ситуации, когда…

— Папа, — приподняла бровь Герда, — ты помнишь, что сказано о мести в кодексе Пилигримов?..

— Я отлично помню, но в этой деревне жили мои старые друзья, они никогда и никому не делали зла…

— Мы так и не смогли узнать от девчонки, кто напал на деревню, — вздохнул Герман, — и, кажется, так и не узнаем. А жаль. Не знаю, что там написано в кодексе Пилигримов, но лично мне очень хотелось бы поглядеть в глаза тому, кто это проделал. Может, если расспросить найдёныша поподробнее…

— Не все сразу, — сказала Герда, — девочка слишком испугана. Надо дать ей время прийти в себя. Думаю, она всё сама нам расскажет.

— Время, время! На всё требуется время. У нас нет времени! — взорвался следопыт. — Я чувствую, что мы теряем время, и теряем его абсолютно бестолково! Все ваши планы добраться до Дрездена в кратчайшие сроки летят ко всем чертям. Даже Чёрный Принц — Клубничная Шевелюра уже понимает, что мы не укладываемся в отпущенные временные рамки. Бродим по этому Лихолесью, да ещё и Буря нас задержала. Наше промедление — это смерть для людей. Они не могут вечно прятаться в Убежище, Ангелы не будут ждать, когда соседние Базы Госпитальеров догадаются, что произошло с их братьями во Франкфурте, и нанесут удар первыми. Мы опаздываем! И наше опоздание будет дорого стоить!

— До Дрездена уже недалеко, — прервал Дуто затянувшуюся гневную тираду. — Послезавтра мы пересечём реку и, по моим расчётам, самое позднее через два дня будем в Городе.

— Ты сам-то в это веришь? У нас на руках ребёнок. Она быстро устанет в пути. Нечего и думать, чтобы добраться до Госпитальеров за два дня, — сказал Герман, — даже если мы её по очереди будем тащить, темп продвижения существенно снизится. Ребёнок будет капризничать, звать маму…

— Я говорил о времени в дороге с учётом присутствия ребёнка, — пояснил Пилигрим.

— То есть, не будь девочки, мы бы пришли быстрее?

— На что ты намекаешь? — В голосе Герды зазвучали металлические нотки.

— Не будь малышки, дорога составила бы один, ну максимум полтора дня. — Пилигрим покосился на дочь, предчувствуя приближение бури.

— О чём вы, чёрт вас побери, говорите?! — взорвалась Герда. — Да как это возможно?!

— Да ни о чём я не говорю, девочка моя, — Дуго примиряюще поднял руки, — просто отвечаю на вопрос нашего друга.

— А вот я говорю! — заявил Герман. — Она нас задерживает, и ты это прекрасно знаешь! Нам ещё осталось только в няньки записаться!

— Ты предлагаешь её бросить?

— Нет. Но дорога слишком тяжела для неё и слишком опасна. Её надо куда-нибудь пристроить.

— Прис-строить?! — Герда зашипела, словно дикая кошка.

— Герда! Герда! — попытался вмешаться в стремительно разгорающийся конфликт Пилигрим. — Не надо ссориться!

Лицо Герды перекосилось от гнева, на скулах проступили красные пятна, она сжимала и разжимала кулаки:

— Постой-ка, папа! Пусть продолжает! И куда же мы её пристроим?.

Герман не уловил опасной нотки в её голосе, не заметил он и яростного блеска разноцветных глаз и продолжил:

— А тут поблизости нет каких-нибудь деревень? Мы могли бы оставить девочку там. Подвели бы её к ограде, постучали в ворота, и её бы забрали. Враз обеспечили бы ей жильё и избавились от обузы.

— Обузы? — переспросила Герда. — Я ушам своим не верю!

— Она задерживает наше продвижение, разве ты это не понимаешь? Для девочки будет лучше, если мы не будем брать её с собой. — Герман изо всех сил старался сдерживаться.

— Обузы?! — повторила Герда.

— Да что ты привязалась к этому слову?! — взорвался следопыт. — Да, обузы! Ты так и не поняла, что мой клан в опасности и медлить нельзя?! Ни секунды! Я не знаю, что могут учудить Меганики, пока ты тут играешь в добрую няньку!

— Какая же я была дура! — процедила Герда, подошла ближе и вдруг ударила Германа в живот.

Удар вышел хороший, качественный, твёрдый кулачок выбил из следопыта воздух, и он, резко выдохнув, согнулся пополам.

— Если ты ещё раз заикнёшься о том, чтобы бросить ребёнка, пощады не проси! — сказала Герда и, развернувшись, пошла к костру.

— Дуго, — прохрипел следопыт, — можно я твоей дочери по башке дам?!

— Нет, нельзя, — покачал головой Пилигрим, — но я с ней поговорю, и она больше тебя не тронет.

— Милые бранятся — только тешатся, — заявил Густав. Никто этого не заметил, но спина удалявшейся Герды после этих слов заметно вздрогнула.

Дуго дождался, пока она скроется из виду, и, запрокинув голову, расхохотался.

— Веселишься? — с трудом выдохнул Герман.

— Она вся в мать! — пояснил Дуго. — Её мама тоже меня частенько поколачивала.

— Что, тоже с-стучала по жи…воту?

— По-всякому бывало. Она была Пилигримом.

— Почему-то меня это не удивляет, — выдавил Герман. — Нормальные женщины дают пощёчины, а не размахивают кулаками… К пощёчинам я уже совсем привык, не обращаю на них никакого внимания. А вот кулаками по животу — это увольте.