Последний выбор

— А о чём нам надо говорить? — спросил я. — Если ты, мужик, пришёл предъявить за дом и дирижабль, то обломись. Тыщи там лет прошли или не тыщи — а что с возу упало, то не вырубишь топором. Было ваше — стало наше.

— Я не нуждаюсь в них, — ответил он. — То, что вы оказались в доме, где я долго жил, и используете волантер, который когда-то был моим — лишь демонстрация забавного принципа неочевидной, но прочной внутренней взаимосвязанности мест и событий Мультиверсума. Того, что старый Сева называл Судьбой.

— Вы и Севу знали? — спросил Артём.

— Все знали старого Севу, — рассмеялся гость, — у него был лучший товар в Мультиверсуме! Но мы снова не о том. Я пришёл к вам, чтобы рассказать о Первой Коммуне.

— У нас будет урок истории? — спросил я скептически.

— Очень краткий. Буквально пара слов. Так вышло, что Коммуна сыграла большую роль в предыстории сегодняшних событий. Но я думаю, что как минимум Ольга уже догадалась, о чём пойдёт речь.

— О рекурсоре, — уверенно ответила рыжая.

— Именно! Я не ошибся в вас! — Инженер картинно поаплодировал Ольге.

Широкие рукава балахона сползли к локтям, и стало видно, что вместо левой руки у него чрезвычайно тонкой работы протез из медных тяг и чёрных энергопроводников. Очень похожий на внутренние системы дирижабля.

— Итак, рекурсор, — продолжил он. — Трёхсоставный артефакт неизвестного происхождения.

— Трёхсоставный? — вскинулась Ольга.

— Да, вы получили наше наследство не целиком. Две трети отдали вам, одну… Догадаетесь, кому?

— Догадаюсь, — скрипнула зубами рыжая. — И кто же такой заботливый?

— Не я, — покачал головой гость, — я в своё время дорогой ценой вывел из оборота две части, отправив их в локаль вместе со своей лабораторией.

Он поднял к лицу протез и звонко пощёлкал его механическими пальцами. Я снова поразился тонкости его механики и чёткой работе.

— Кто мог знать, что однажды появится технология проколов, позволившая вам шарить вслепую по пыльным углам Мироздания? Стоило вам зацепиться за тот фрагмент, это заметили те, кто его давно искал. Вас направили в нужную сторону, а дальше вы уже сами наворотили всякого.

— Так что такое рекурсор? — спросил я.

— «Универсальный ключ», пожалуй, будет наиболее понятным вам определением. Используя его разным образом, можно добиться удивительных эффектов. Например, как община этой рыжей дамы — тасовать фрагменты Мультиверсума. Это довольно очевидная функция, но лишь одна из многих. Кстати, поздравляю — он кивнул Ольге, — использовать её для генерации мантисов додумались, кажется, только вы. Никому не приходило в голову выкачивать из них субстанцию ихора и перегонять в эликсир жизни.

— А на что ещё годится рекурсор? — поинтересовался я.

— Из важного — Первая Коммуна с его помощью извлекала из срезов реперы.

— Зачем? — удивился я.

— Она знает, зачем, — улыбнулся гость, — верно, Ольга?

— Из них делали акки, — кивнула она. — Акк — это сжатый репер. Свёрнутая энергетика пространства.

— Но акков же по Мультиверсуму болтается чёртова прорва!

— Именно, — сказал Инженер, — они оказались так удобны в использовании! В конце они вытащили слишком много гвоздей, которыми Ушедшие скрепили Мироздание, и оно начало разваливаться. Остановить их я не смог, пришлось отобрать гвоздодёр. Впрочем, как выяснилось, было уже поздно.

— И что теперь? — спросил я. — Вы же устроили каминг-аут не потому, что совесть заела?

— Разумеется. То, что старый Сева называл Судьбой, даёт вам шанс. Возможно, именно вы определите, что дальше будет с Мультиверсумом.

— И для этого нам надо…? — с мрачным предвкушением неприятностей спросил я.

— Вернуть рекурсор туда, откуда мы его когда-то взяли.

— Звучит как дерьмовый квест из компьютерной игры. «Собери три части Меча Анальной Кары и засунь его…». Если вы его взяли, чего ж до сих пор не вернули? Вы ж Хранитель и всё такое?

— К сожалению или к счастью, — Инженер снова пощёлкал механическими пальцами протеза, — Хранители и рекурсор не совместимы в одном плане бытия. Поэтому никто из нас, какие бы цели он ни преследовал, не может оперировать им самостоятельно.

— Зато может манипулировать нами, верно?

— Выбор остаётся за вами. Я лишь указал путь.

— Один из скольких?

— Даже на одном хватит сложных выборов. Вот здесь, — он достал из-за пазухи конверт, — инструкция. У вас же есть девушка, которая читает на мелефитском? Вы можете сжечь конверт, не вскрывая. Можете прочитать и забыть. Можете сделать вид, что вас это не касается. Но ваши дети будут жить в мире, который вы выберете сегодня.

Ненавижу сраный пафос.

Гость покинул нас изящно — замерцал силуэтом и исчез прямо из кресла. Но я уже видел, как то же самое проделывает Настя, и не впечатлился. Поэтому взял со стола конверт, открыл — он оказался не заклеен — и достал лист желтоватой бумаги, плотно исписанный от руки. Шрифтом, похожим на бенгальскую скоропись.

— Что там?

— Не по-нашему написано, — сказал я, — а ведь он знает русский, жопа такая. Выпендрился, понимаешь.

— Алистелия переведёт, схожу за ней, — поднялся Артём.