Последний сын

Но Теллю было не все равно. Он решил взять одну розу — для Фины. Давно не дарил он цветов жене. Фина их очень любила. Прикрыв цветок от холода и ветра полою куртки, Телль бережно нес его по улице. Он думал, что жена обрадуется розе, но Фина только горько улыбнулась.

— Спасибо тебе! — она прижала цветок к груди.

Когда Фина наполняла кувшин водой, чтобы поставить туда розу, Телль увидел на тумбочке в прихожей распечатанный конверт. Там было предписание покинуть квартиру с формулировкой "в связи с сокращением числа проживающих". Объяснялось это тем, что квартиросъемщики больше детей иметь не могут, а потому двухкомнатная по нормам им уже не положена.

Стоя на пороге ванной, Фина глядела на предписание в руках мужа. Вода из ее кувшина тихо лилась на пол.

— Вот. Из двери торчало, — безнадежно произнесла Фина.

Телль, скорее всего, попросту разорвал бы такое письмо или выбросил. Но комендант знал, что Фина возвращается с работы раньше мужа. Тем самым он избавил себя от необходимости приносить предписание лично.

Освободить квартиру нужно было к вечеру воскресенья. Взамен супругам предлагалась однокомнатная в доме неподалеку от места работы Фины. Полчаса пути пешком с вещами. Ордер на вселение лежал у коменданта.

— Я начала уже, — Фина кивнула мужу на сложенную в рюкзаки одежду.

Все детское она решила убрать в чемоданы, чтобы не помялось и не поломалось.

Нацвещание показывало встречу Нацлидера с детьми в каком-то маленьком городе. Нацлидер жал им руки, обнимал, смеялся, говорил, что они — будущее страны, что они должны гордиться ее историей. Телль хотел выключить телеприемник или хотя бы убрать звук, но Фина предложила просто перейти в комнату сына.

Собирая вещи Ханнеса, она нашла коричневый блокнот, купленный в Детском мире. Ручкой на обложке были выведены буквы "дневник".

— Я не смогу это прочесть, — не в силах смотреть на блокнот, Фина протянула его мужу.

Блокнот Телль убрал в карман рубашки. Когда он, наклонившись над рюкзаком, составлял туда посуду, блокнот выпал и распахнулся на полу. На открывшейся первой странице аккуратным почерком Ханнеса было написано: "наша семья". Ниже, в столбик: "папа Телль, мама Фина, старшие братья — Карл, Боб, Марк и я, Ханнес". Сын сделал эту запись вечером, когда у него появился тот блокнот. На других страницах были видны портреты. Судя по подписям внизу, Ханнес рисовал братьев, пытаясь представить их уже взрослыми. Телль отнес блокнот к другим вещам сына, решив больше не заглядывать в него.

Фина посмотрела на распахнутый опустевший шкаф. Ханнес в нем хранил свои игрушки, учебники и книги. Там лежала его одежда.

— Кто-то ведь сюда переедет, — вздохнула Фина.

— Какая разница, — Теллю это было безразлично.

Прикрыв двери шкафа, Фина подошла окну. Она повернулась к мужу, подложив ладони между собой и подоконником.

— Однажды, сбежав из детдома, я отправилась не на вокзал, а туда, где жила с папой и мамой. Нашу квартиру заняли соседи. Тетка в халате с тазом белья вышла на наш балкон — я узнала ее. Она заметила меня, попросила подождать, сказала, что даст конфетку. Схватила за руку и отдала нацполам. Я им объясняла, что это наша квартира. Соседка говорила, что мои родители — враги, а она с мужем туда переехала законно.

Телль нахмурился. Он сразу подумал про старого математика, приходившего к Ханнесу.

На ночь Фина осталась в комнате сына. Заснуть она даже не пыталась. За отведенные до утра часы предстояло заново прожить все прошедшие тут годы. Фина не боялась переезжать. Новое жилье — не новая жизнь, это всего лишь смена ее декораций. Просто — тяжело так взять и оставить все. Слишком много было прожито и пережито в этой квартире, которую завтра они покидали навсегда. Здесь Фина ждала Карла, здесь качала на руках Боба, здесь жил Марк и рос Ханнес. И трех ее сыновей не стало здесь.

За окном было темно, только звезды горели в небе. Фина последний раз отсюда смотрела на небо, на пустую улицу, по которой ходила четверть с лишним века, на черные силуэты спящих домов.

Стоя в темноте у окна, Фина всегда открывала форточку, с наслаждением вдыхая ночную прохладу. Но сейчас она хотела запомнить запах комнаты сына.

Слышно, как в ванной зажурчала вода. Это пошел умываться Телль. После он заглянул к Фине. Поняв, что жена тоже не спит, Телль включил свет и спросил карандаш. Удивившись просьбе, Фина протянула мужу авторучку. Телль недоверчиво взял ручку, но быстро решив, что и она сойдет, стал писать на стене у пола в углу комнаты.

Каждую букву Телль обвел несколько раз. И, все же, надпись не бросалась в глаза. Заметить ее можно было только присев на корточки. "Здесь жили…" — дальше шли годы, с какого по какой Телль с Финой жили в этой квартире, их имена, имена их детей с датами рождения и смерти.

— Зачем ты? — растроганно спросила Фина. — Новым жильцам не будет никакого дела до тех, кто тут жил перед ними.

— Если здесь станет играть ребенок, он увидит. Он будет знать, будет спрашивать. Он будет помнить.

— Если не закрасят.

Телль почесал голову. Другого ничего придумать он не мог.