Последний солдат

Горбачев, Шеварнадзе, Яковлев, Ельцин и многие другие — бывшие пламенные коммунисты, руководители Политбюро и государства, они целенаправленно вели ее к будущей катастрофе. Беспринципные карьеристы, с легкостью отрекшиеся от левой идеологии, позволившей им взобраться на вершину государства, развалившие страну и спровоцировавшие кровавый хаос 1990-х. «Подвигам» каждого из них тоже уделил внимание в своей тетрадке.

Для придания дополнительного веса своей информации я кратко расписал будущие попытки угона самолетов в 1978–1979 годах. Список открывался 15 октября этого года, когда АН-24 на маршруте Симферополь — Одесса захватил бандит с пистолетом Марголина и заканчивался перестрелкой 14 сентября 1979-го, убийством в ИЛ-18 одного из членов конвоя, рядового Даньченко, потребовавшего лететь в США.

Теперь нужно скрепить листы. Слава богу, у деда на даче валялся тяжелый дырокол, который я предусмотрительно приготовил. Беру в руки похожее на дверную ручку прямоугольное устройство. Резким нажатием пробиваю две дырки сверху листов и перевязываю их лентой, спрятав информацию за пустой бумажной обложкой. Отдельной стопкой креплю и откладываю в сторону свои рацпредложения по реформам в СССР.

За этим занятием и застает меня веселый дед, вернувшийся с рыбалки.

— Закончил писанину? — интересуется он.

— Ага, уже минут пять.

— Ты смотри, даже перевязал их. Молодец, — улыбается генерал. — Дай-ка посмотреть.

Протягиваю стопку Константину Николаевичу.

Дед, прищурившись, сосредоточенно вчитывается в текст. Улыбка пропадает с его лица, как будто кто-то невидимый стер ее ластиком. Секунда — и передо мной стоит совсем другой человек. Добродушный пенсионер моментально преображается в сильного волевого бойца, готового к смертельной схватке. Стиснутые челюсти, стальной блеск в глазах, неестественно прямая осанка выдают его напряжение.

Пробежав глазами по тексту и закрыв последнюю страницу, генерал поднимает тяжелый взгляд на меня.

— Ты помнишь, я тебе говорил, что нас всех могут зачистить, если узнают про твои способности? — спрашивает дед.

Дождавшись моего кивка, генерал продолжает:

— Эта информация — настоящая бомба. Если она взорвется, дерьмом накроет всех по самые гланды, и страну, и партию, и людей. Так вот, если это, — потряхивает он рукописью, — попадет не в те руки, то жить нам останется считаные часы. И под замес может попасть вся наша семья. Твой отец и мать, бабушка и многие другие.

— Я это понимаю, — смотрю деду в глаза. — Зачем ты повторяешься?

— Я хочу, — старик даже порозовел от волнения, — чтобы ты осознавал всю ответственность и последствия наших шагов. Поэтому говорил тогда, повторяю снова и буду тебе напоминать это в будущем. Одна ошибка — и все — мы подставим не только себя, но и всех своих близких.

— Поэтому, — дед набирает ртом воздух, как перед глубоким нырком. — Никогда. Никому. Ни слова, ни полнамека об этом. Будь предельно осторожен и внимателен. Взвешивай любое свое слово и каждый поступок. Не дай бог, только возникнет подозрение, что ты обладаешь какими-то стратегическими сведениями и можешь что-то сделать с системой — растопчут и не заметят. Это понятно.

— Понятно, — со вздохом подтверждаю я, — буду очень аккуратен и осторожен. Обещаю тебе.

Тяжелое молчание повисло в воздухе. Солнечные лучики, игриво прыгающие по столу, исчезли, и темный полумрак сгустился в комнате, заставляя стены угрожающе нависнуть над нами.

— Но это не значит, что я буду сидеть сложа руки, пока ты будешь искать выходы на Машерова и Романова, — предупреждаю генерала. — Помнишь знаменитое выражение Марка Аврелия, переделанное масонами ордена «Кадоша»? «Делай, что должен, и будь, что будет».

Нет, нет, я никуда не полезу и никому ничего рассказывать не буду. Во всяком случае, то, что изложил сейчас в тетради, — предупреждающе вскидываю руку, видя, что генерал уже готов взорваться. — Просто я уже начал многое делать на своем, местном уровне. Зачем, я тебе уже рассказывал. «Невозможно жить в обществе и быть свободным от него». Это еще Владимир Ильич говорил. Поэтому я и начинаю с самого малого, своего городка.

— Масоны, цитаты, — ворчит Константин Николаевич, — больно ты умный, как я вижу. Книжный червь какой-то.

— Дедуль, книги — источник знаний, — шутливо выставляю вверх палец, ухмыляясь генералу. — А еще это возможность получить новую полезную информацию, обогатить свой лексикон, развить мышление и воображение. И если ты помнишь, я всегда много читал. И не только художественные книги, а еще и публицистику, историческую, военную и научную литературу. Поэтому воспринимай меня таким, какой я есть — въедливым и немного пафосным занудой.

— Ремня бы тебе по заднице дать, пафосному зануде, чтобы не сильно умничал перед дедом. Тоже мне товарищ политрук, — сурово начинает генерал, но встретившись со мною взглядом, не удерживается, и его губы начинают медленно расползаться в широкой улыбке.

— Понадобится, дед, и политруком буду, и агитатором, и сыном полка, — в моих глазах играет лукавая искорка, — если потребуется или Родина прикажет.