Последний рубеж. Роковая ошибка

У дома были припаркованы еще два автомобиля, а полицейский фургон поставили во дворе конюшни. Рыжуха на выгоне вскинула голову и уставилась на Аллейна с Фоксом. Денники пустовали.

– Харкнесс один тут за всем смотрит? – задумчиво произнес Фокс. – Не верится мне, что он сейчас в состоянии заниматься конюшней.

Из автомобиля вышел ветеринар, мистер Блэкер, и направился к ним.

– Случай, без сомнения, очень необычный, – сказал он. – Я получил престраннейшее письмо от Каса с требованием прийти. Не так я обычно провожу воскресные вечера. Он ведь со всей округи народ созвал. Вы в этом как-то замешаны?

Прибытие Фарамондов избавило Аллейна от необходимости отвечать. Джулия и Карлотта были одеты в черные льняные костюмы и батистовые блузы – показатель того, что миссис Феррант достигла исключительных высот в прачечном ремесле.

– Ну, пойдем внутрь? – предложила Джулия, будто они в театре и только что прозвучал звонок к началу спектакля. – Мы же не хотим ничего пропустить?! – Она положила обтянутую перчаткой ладонь на руку Аллейна. – Только как же корзинки?! Взять их с собой или оставить в машине?

– Корзинки?

– Как, вы разве не помните? «С дам – корзинки». Мы с Карлоттой привезли сэндвичи с лангустами и майонезом. Как считаете, уместно?

– Не уверен, что до них вообще дойдет дело.

– Посмотрим. Если что, сами потом съедим, дома. Вы ведь приедете к нам на ужин? Вы с Трой? И мистер Фокс, само собой разумеется?

– Джулия, – сказал Аллейн, – мы с Фоксом – полицейские при исполнении, и как бы вкусны ни были сэндвичи с лангустами, вряд ли мы сможем принять ваше любезное приглашение. А теперь, будьте добры, займите первый ряд, только не обвиняйте меня потом в том, что увидите. Вход вон там, справа.

– Ах, да! Понятно. Простите.

Аллейн подождал, пока Фарамонды уйдут, и заглянул в полицейский фургон. Впереди сидели Планк и Мосс, а Криббидж и совсем юный констебль сзади сторожили Ферранта и Сида Джонса. Полицейские были в штатском.

– Дождетесь, пока все зайдут, и сядете сзади, ясно? Если мест не будет, будете стоять.

– Да, сэр, – отрапортовал Планк.

– Где остальные?

– Уже внутри, мистер Аллейн. Сели поближе к сцене. Там еще один полицейский из центра, как вы и велели. За дверью черного хода.

– Как тут наши два «сокровища»?

– Феррант чудит, мистер Аллейн. Не идет на контакт со следствием. Разговаривает только с Джонсом, да и то ругательствами. Врач приходил к Джонсу перед отъездом и дал ему уменьшенную дозу. Он тоже здесь.

– Хорошо.

– Говорит, мистер Харкнесс ему звонил, просил что-нибудь для бодрости, однако, похоже, и сам уже что-то принял.

– Где доктор Кэри?

– Внутри. Только что зашел. Просил передать вам, что психическое состояние Харкнесса неустойчивое, но он вменяем.

– Спасибо. Ладно, пошли, Фокс.

Они присоединились к людскому ручейку, огибающему конюшню и движущемуся по дорожке к старому амбару.

Сразу за дверью на входе стоял человек с блюдом для сбора пожертвований. Выудив из карманов мелочь, Аллейн спросил, нельзя ли ему кратко побеседовать с мистером Харкнессом, на что ему ответили, что Брат Кас молится в своей комнате и никого не принимает.

– Аллилуйя, – добавил мужчина, очевидно таким образом благодаря за пожертвование.

Аллейн и Фокс нашли свободные места в середине зала. Дополнительные стулья и деревянные ящики, очевидно, были принесены местными жителями из дома. «Паства» состояла, в основном, из жителей Коува и окрестных деревень и группки более модно одетых визитеров – очевидно, приехавших из Маунтджоя, а может, и просто любопытных туристов. Аллейн узнал несколько посетителей «Трески и бутылки». Там же, в четвертом ряду сидела миссис Феррант с непроницаемым лицом, а рядом с ней – малыш Луи.

Чуть дальше впереди, похожие на орхидеи на капустной грядке, сидели Фарамонды, демонстрируя безукоризненные манеры.

На трех первых рядах, судя по всему, сидели сами «братья». Держались они по-хозяйски и время от времени важно поглядывали в свои брошюрки.

Все актеры знают, что публика создает свою собственную атмосферу, которая ощущается в зале подобно отчетливому запаху. Так вот, от собравшейся в амбаре публики исходило тревожное ожидание.

Напряжение усилилось, когда к фисгармонии подсела худая бледная дама и принялась извлекать из нее надрывные, невообразимо фальшивые звуки.

«Соберемся у реки? – приглашала фисгармония собравшихся. – У прекрасной, прекрасной реки-и-и?»[57]

Благодаря этому вступлению, Планк с помощником незаметно провели в амбар арестантов. Их силуэты мелькнули в застекленном списке членов секты «Избранные братья».

Планк усадил своих «спутников» на скамье у задней стены.

Аккорды достигли мощного крещендо, и в конце зала открылся занавес. На возвышении стоял стол, за ним сидели шестеро мужчин – по три с каждой стороны от пустого стула в центре, очевидно предназначенного для главного действующего лица. По знаку одного из «Избранных братьев» публика встала.

В полной тишине, которая последовала за последней оглушительной руладой фисгармонии, из комнатушки за возвышением вышел мистер Харкнесс.