Последний путь

Какой-то парнишка предложил мне выпить из огромного рога, что он с трудом волочил на себе. Я попытался отказаться, но он настойчиво протянул мне сосуд и отстал только когда терпкий напиток перцовым жаром обжог мое горло. Пойло было крепче самогона! Меня передернуло, но малой лишь улыбнулся и пошел дальше облегчать свою ношу.

Приятное тепло растекалось в груди, музыка звучала все громче, проникала внутрь и заставляла двигаться в такт изнеможённое тело. Я не уловил момента, когда сам пустился в пляс.

Я танцевал вокруг одной девушки, потом другой. Или это была одна и та же? Черт его знает, разве это важно? Я кричал вместе со всеми: «Ррашурат» и уже не отказывался от пойла. Я пытался осушить рог до дна, но кажется, уже сам организм не принимал его: алкоголь тек по моему лицу, почти не попадая в рот. Вокруг все смеялись, видя меня, и продолжали свой безумный танец.

Это была настоящая вакханалия! Сначала я кружился у костра, а потом огни сами заплясали вокруг меня. Главный танцор был везде, его копии выплясывали, прыгали с одной ноги на другую, делая в прыжке несколько оборотов. Все расплывалось. Сама земля вертелась подо мной, словно я чертов волчок.

Стоп… Стоп! Стоп! Хватит крутиться, я больше не могу. Мне плохо! Остановите эту проклятую карусель!

Но никто не услышал моей мольбы. Ноги стали ватные, все стало тухнуть.

Меня укачивала колыбель реальности, и я проваливался вниз, под землю.

Тьма поглощала меня.

* * *

Космодром XOR, Планета Ситарис-5

Звездолет приземлялся на широкую площадку гостевого космопорта.

На вечнозеленой и цветущей планете Ситарис-5 почти не было равнин. Посадочное пространство вырезали прямо в толще горы, а небольшой городок куда лежал мой путь расположился в живописной низине неподалеку.

Тихий и спокойный мир находился почти на периферии системы и был далек от нескончаемой суматохи и круговерти событий Дракона.

Мой выбор был не случаен, я знал предпочтения родителей, и был бесконечно рад, когда они доверились мне, согласившись остаться жить именно здесь.

Частный шаттл подобрал меня почти сразу и в пути мне удалось поспать. Когда я проснулся мы уже подлетали к небольшому деревянному дому с красивой зеленой лужайкой и белоснежной оградой.

Транспорт завис над газоном, дав мне время спрыгнуть на мягкую теплую землю. Ступать по такой одно удовольствие, после сплошь мощеных камнем дорог урбанизированного Кирона.

Небольшой фруктовый сад, несколько милых фонтанов, среди которых расположились семейка глиняных гномов и столб огромного ветряка: в каждом уголке этого места чувствовался дух родителей!

В уголках глаз появились слезы, ком подкатил к горлу. Я чувствовал себя обиженным ребенком, с которым так несправедливо обошелся мир. Голова вновь предательски загудела. После установки третьего расширителя памяти, постоянные мигрени стали моим бичом, от которого мне не суждено было избавиться.

Подойдя ближе, я легонько постучал в дверь. Дважды! Это был наш особый культ, метка, чтобы внутри знали — на пороге не чужак.

Спустя несколько минут мне открыл отец. Такой же, каким я его запомнил, когда мне исполнилось пять. Возможно, таким он был на старых фотографиях или отпечатался в истерзанном временем и имплантами мозге. Но это было не столь важно! Его телу тоже было около тридцати лет, как и моему.

— Привет, сын! Проходи! Можешь не разуваться, — сказал он. Но конечно же, я снял обувь. Так мне было спокойнее, ведь я знал, как мама любит чистоту. — Я сразу понял, что это ты, по двойному стуку. Здесь так никто не делает.

— Привет! — я пожал его крепкую руку. — Ты не обязан называть меня сыном. Можно просто Эфириус.

— Я ведь знаю и твое старое имя. Чего уж… — робко сказал он и на его губах появилась знакомая улыбка.

— От него ничего не осталось. Так что незачем ворошить прошлое.

— Ладно, как скажешь! Но ты ведь и правда мой сын, тем более я знаю, что тебе приятно это слышать.

В ответ я лишь тяжело вздохнул и прошел в гостиную.

Здесь было так уютно! Интерьер в классическом стиле: дерево, латунь и так много света.

На пороге кухни появилась мама. Такая же красивая и молодая, как когда-то…

— Я чувствовала, что ты прилетишь! Хоть ты никогда и не предупреждаешь об этом.

От одного лишь мимолетного взгляда мое сердце сжалось! Я любил их больше жизни, они были моей кровью! Моим всем! Но они совсем не помнили, как родили меня, вырастили и как я стал тем, кем был сейчас. Эти неосязаемые, но такие важные данные, что уже не хранились в их мозге, были тем важным и сокровенным, из-за чего слово «сын» не звучало из их уст как прежде. Они относились ко мне, как к старому другу, но не более.

Экстендеры в моей голове вновь заработали, молниеносно подгружая столь не уместные воспоминания.