Последний путь

– Я взяла эту сказку не из своей головы! Её рассказала одна из обитательниц! Это была её сказка.

– Обитателей особняка?

Пруденс немедленно успокоилась.

– Да, доктор Аккерман.

– А у этого обитателя… у него есть имя?

В этот момент стены потряс нечеловеческий вой:

– Шерри-и-и-и-и!

Он напоминал рёв раненого животного.

– Он звал её по имени всё это время, добрый доктор.

– Вы… вы думаете, что он звал Шелли?

Пруденс кивнула, и волосы на затылке доктора Аккермана встали дыбом. Но он не собирался сдаваться и не собирался отступать.

– Но это несчастное существо, этот Адам, как вы его называете… как он смог рассказать такую сказку? Вы говорили, что он почти немой. Еле говорит.

– Так и есть. – Пруденс Пок снова начала улыбаться. – Вы не слушали меня, доктор: эту сказку мне рассказал не Адам. Её поведала Шелли собственной персоной. Одна из девятисот девяноста девяти весёлых призраков, которые нашли последний приют в поместье.

Доктор прикрыл страницу рукой, прерывая её монолог.

– Ладно. Ваш так называемый особняк с привидениями. Расскажите мне больше об этом призрачном поместье. Вы уже рассказали о том, как попали туда. Загадочное приглашение. Безлошадный катафалк. Но мне интересно, как вы оттуда выбрались.

На лице Пруденс расплылась широкая всезнающая ухмылка, которой бы позавидовал сам Амикус Аркейн.

– А что, если я не выбиралась? Что, если я всё ещё там? И мы оба, доктор, заперты в его коридорах. Замурованы там на всю оставшуюся вечность? – И Пруденс издала хриплый смешок, ставя точку в своём монологе. Он словно стал приглашением для других пациентов, безумным призывом к оружию, и пациенты ответили ей. Через похожие на кубики иглу стены в палату проник оглушительный хохот.

Доктор Аккерман, считавший себя вполне здравомыслящим, шутку не оценил. Но для обитателей подземелья он был поводом посмеяться. Неверие в загробную жизнь, отрицание вселенной за пределами того, что мы можем чувствовать, видеть и касаться, привело к печальному финалу всех, кто теперь был заперт здесь. Для кого-то это стало ужасной трагедией, для кого-то – мрачным удовольствием. Всё зависело от того, чья именно душа явилась на вечеринку.

Доктор Аккерман вышел из палаты номер четыре, пытаясь осмыслить услышанное. Разумеется, сказка была полной чушью. Нелепицей, как он её назвал. По его профессиональному мнению, Пруденс Пок была сумасшедшей. В её голове стёрлась грань между рациональной действительностью и кошмарной фантазией. Именно поэтому её и привезли в Шеппертон. Но отдельные части истории не давали ему покоя, и доктор Аккерман поймал себя на том, что он, наполовину бессознательно, нащупывает себе путь по коридору в поисках палаты номер три, а его глаза пытаются что-то разглядеть в неожиданно тёмном коридоре.

Что-то изменилось? Или вокруг просто слишком темно? Коридор теперь казался тесным и бесконечным.

Несчастный вопль стал громче:

– Шерри-и-и-и-и! – Скорбный вой раздался снова, на этот раз ближе: – Шерри-и-и-и-и! – Доктор Аккерман сделал ещё один шаг в его направлении, когда…

На его плечо опустилась рука в перчатке, и доктор чуть не умер от ужаса. Позади него стоял санитар со своим канделябром.

– Ах, вот вы где, доктор. Я уж подумал, что мы потеряем вас в темноте. Вы получили всё, что хотели от пациентки?

– Нет, мы ещё не закончили. Мне просто нужно немного свежего воздуха.

– Да, здесь бывает душно. Душно, как в могиле.

От этой фразы доктора передёрнуло.

– Могила. Вот на что она намекала, пока мы обсуждали то загадочное поместье.

– Загадочное, сэр?

– Точно. Призрачное!

Санитар кивнул.

– Когда-то у нас здесь был эксперт. Учёный, который заявлял, что всё о нём знает. Об этом призрачном поместье, как вы его называете.

Доктор Аккерман оживился, на его лице появилось любопытство.

– И кто же этот так называемый эксперт? И где он сейчас?

Санитар поднял канделябр так, что осталась освещена только его голова. В мерцающем свете он, как и коридор, выглядел по-другому, его лицо напоминало череп.

– Сначала я отвечу на второй вопрос. Этого так называемого эксперта больше нет с нами.

– С нами?

– Сейчас он в лучшем месте. Или в худшем? Я не очень в этом разбираюсь.

Доктор Аккерман потерял терпение.

– Да, мы все хотели бы верить. Но не нужно смешивать детские фантазии с холодной, жестокой реальностью.

– Что для вас холодная, жестокая реальность, доктор?

– Скажу проще: мёртвые – это мёртвые!

– Это ваше мнение, – сказал санитар. – В любом случае, вернёмся к нашему эксперту…

– Так называемому.

– Этого джентльмена звали Ренд Брисбен.

Доктор задумался.

– Мне знакомо это имя. Он был медиумом или телепатом, что-то вроде того.

– Господин Брисбен был ведущим специалистом по той реальности, которую вы считаете детской. Он утверждал, что бывал в поместье и провёл целый вечер среди его обитателей.

– Утверждал уже после того, как попал сюда?

– Совершенно верно, добрый доктор.