Последний поцелуй

Бангалор, Бангалор,
                               навсегда он запомнился мне
Отпечатками детских ладошек
                                              на белой стене.
На беленой стене,
                            очень четко видны при луне,
Отпечатки ладошек горят —
                                           пятерня к пятерне.
Замарашки мальчишки,
                                    чумазые озорники,
Для чего оставлять на стене
                                           отпечаток руки?
Это черная глина
                          со дна обмелевшей реки —
Отпечатки ладошек,
                             как будто цветов лепестки.
И никто не смывает
                             веселых следов озорства.
Это к счастью намазано —
                                        так утверждает молва,
Вековая молва
                      большей частью бывает права,
Заявил о себе
                     бангалорский сорвиголова!
Отпечатки ладошек
                             пускай сохраняет стена —
То ли черные звезды,
                                то ль огненные письмена.
В них таинственный смысл,
                                        и его расшифровка трудна,
Надо знать этот мир,
                               все события и племена.
Отпечатки пылают
                            при плоской восточной луне,
И немножечко грустно,
                                  что в детстве не выпало мне
Отпечатка ладошки
                             оставить на белой стене
И себя утвердить
                          в растопыренной пятерне.

1965

Южный Крест

Над горизонтом низко Южный Крест,
Холодное созвездье этих мест.

А ночь, как печь, и призрачно далек
Созвездия бесстрастный холодок.

Из края вьюг я пролетел сюда,
Где грела нас Полярная звезда.

1965

Рикша

Я, к порядкам чужим не привыкший,
С чемоданом тяжелым в руках,
Растерявшись, стою перед рикшей,
Не могу объясниться никак.

Он пытался схватить мою ношу,
Подкатил экипажик к ногам.
Чемодан? Лучше я его брошу,
Только вам его в руки не дам.

Не считайте такое загибом —
Кипячусь в исступленье святом:
Не могу я быть белым сагибом,
У меня воспитанье не то.

А обратное быть не могло б ли?
Убеждайтесь, что я не шучу,
Дайте в узкие впрячься оглобли,
По Калькутте я вас прокачу!

Голый рикша — лишь кожа да ребра,
Исполняющий должность коня,
С удивленьем, с ухмылкой недоброй
Исподлобья глядит на меня.

Не прозренье, а только презренье
В перезрелых, как вишни, глазах,
Подозренье под маской смиренья,
Как сто лет и как двести назад.

1965

Предшественник