Последний полёт «Прогресса»

В самом деле — проблема. Из нас троих только десантник был в новой, чистой, выглаженной форме, с подшитым белым подворотничком. И я, и лейтенант были в том, в чем нас арестовали на развалинах Новомарска. Я — в своей старой форме рейд-полковника, с дырой на бедре там, куда в меня вцепился краб, к тому же мятой и грязной, сильно пострадавшей в горах Квессина-3. Девушка и вовсе была одета в плотно облегающие ее очаровательную попку джинсы и кофту, позаимствованные из гардероба, предоставленном Добренко. В таком виде мы точно далеко не уйдем. И, как назло, антиоптическим костюмом мы располагали всего одним.

— Черт! Ну ни шагу, чтобы в дерьмо не вмазаться, — тихо произнес я. — Так, Жаклин, одевай мой комбинезон.

— А ты?

— А я что-нибудь придумаю, — ответил я, осматривая тела охранников.

Форма одного из рядовых мне бы вполне подошла — парень при жизни обладал почти такой же комплекцией, что и я. Да, вот незадача, я как-то не позаботился об этом, сделав в груди солдата пару дырок из БСМа. Оставался единственный вариант — капитан, но он то ли плохо питался, то ли пренебрегал спортзалом, но, так или иначе, был заметно меньше меня в габаритах. Деваться некуда. Раздев бесчувственное тело офицера, выдохнув из себя весь воздух, втянув живот, не без труда я смог застегнуть на себе его брюки. Рубашка вообще натянулась на пуговицах, оставляя между ними огромные прорехи. Положение спас китель, достаточно свободного покроя. Хуже всего было с обувью — позаимствовать сапоги солдат я не мог, так как офицеры военной полиции носили ботинки. Как назло, у имевшегося в наличии капитана размер обуви оказался немногим больше размера Жаклин. Надо было хоть Винсента раздеть — мы с ним, вроде как, одинаковой комплекции. Но сожалеть об этом поздно. Бросив БУК-74, который выдал бы меня с головой, я нацепил на себя портупею с кобурой с КОЗ-971, и нахлобучил фуражку офицера.

— Так, мальчики и девочки, — проговорил я, боясь вздохнуть. — Идем быстро, долго я так не протяну.

— Тюремный блок семь, почему у вас не работает голокамера? — проснулся, наконец, оператор системы безопасности. — Тюремный блок семь, ответьте!

— Все, нам капец! — схватился за голову Лима. — Сейчас они отправят сюда взвод десантников, и нас порешат!

— Отставить панику, — прорычал я, и, зажав кнопку селектора, обратился к диспетчеру: — Ты там что, уснул, зараза?

— Э-э, нет, никак нет, товарищ?…

— Это тюремный блок семь, у нас пожар, все в дыму! Высылайте пожарную команду!

— Датчики не регистрируют повышения температуры, — возразил оператор, отойдя от первоначального шока.

— А голокамера что, сама собой, по-твоему, загнулась? — прокричал я в ответ. — Автоматика накрылась, пожарную команду, быстро!

— Вас понял, — согласился с моими доводами собеседник. — Рекомендую покинуть зону задымления, сейчас отправлю пожарный расчет.

— Командир, что это вы делаете? — поинтересовался диверсант.

— Обещал пожар, и делаю пожар. Все, уходим. Жаклин, ты где?

— Здесь, — откликнулась девушка от распахнутых дверей лифта.

Схватив десантника за шкирку, я затащил его в кабину подъемника. Ну, сейчас начнется. Элеватор, прекратив свое мерное жужжание, остановился на палубе с доками, где хранились звездолеты меньшего класса и штурмовики. Что же диспетчер медлит? Еще чуть, и будет поздно. Руки вахтенных, стоящих на посту, завидевших офицера, метнулись к вискам. Я хотел было ответить, но, почувствовав, что рубашка капитана опасно трещит по швам, отказался от этой затеи, ограничившись легким кивком.

— Нам туда, — показал Лима в дальний конец коридора.

Почему же до сих пор не слышно тревоги? Неужели, диспетчер заподозрил что-то? Но и в этом случае должен бы прозвучать сигнал тревоги, но не пожарной, а боевой. Двери спасительного дока с цифрой «3» были уже совсем близко, мое беспокойство нарастало. Для успокоения нервов я положил руку на кобуру с пистолетом. Помогло, но не очень.

— Всем! — раздался из динамиков голос оператора. — Пожарная тревога в тюремном блоке семь. Дежурной пожарной команде принять меры по ликвидации. Остальным — по штатным номерам. Просьба сохранять спокойствие, «Восток» снижает скорость до ноль-одного маха.

Есть, получилось! Звездолет задрожал, сбрасывая скорость. Я едва сдерживался, чтобы не перейти на бег — до ворот с двумя часовыми в боевых скафандрах оставалось меньше двадцати метров.

— Стойте, — неожиданно взметнул руку вперед, ладонью к нам, солдат. — Без командиров кораблей или пилотов вход в доки запрещен.

— Что это еще на новые правила? — возмутился я.

— Новые? — удивился вахтенный, поднимая ствол БУКа. — Да им лет столько же, сколько и уставу караульной службы! Разрешите вашу ИД-карту, товарищ лейб-капитан.

Черт побери! Это ж надо так по-глупому проколоться! Только из-за того, что устав караульной службы, за ненадобностью, полвека в руки не брал! Неужели, все? Неужели все закончится в полушаге от спасения?