Последний койот

— Ну, попробовать-то точно можно. Отпечатки на бумаге обычно хорошо сохраняются. Кожное сало долго остается стабильным и иногда оставляет след на бумаге, даже когда уже испаряется с поверхности. Открытка лежала в конверте?

— Да, пять лет, до прошлой недели.

— Это хорошо.

Хирш аккуратно взял открытку из рук Босха и, подойдя к рабочему столу, раскрыл ее и прикрепил к приборному столику.

— Начну с разворота. Там шансов больше. Вы-то вряд ли внутри сильно наследили, а вот человек, который подписывает открытку, всегда придерживает ее пальцами. Ничего, если я ее немного попорчу?

— Делайте все, что необходимо.

Хирш внимательно осмотрел открытку через увеличительное стекло, потом легонько подул на поверхность. Затем из батареи спреев в баллончиках вытащил тот, на котором значилось «Нингидрин», и распылил его содержимое над поверхностью открытки. Через несколько минут ее края начали окрашиваться в фиолетовый цвет, а потом на картоне, точно распускающиеся бутоны, стали одно за другим проступать светлые пятна. Отпечатки.

— Надо получше их проявить, — пробормотал себе под нос Хирш.

Он окинул батарею баллончиков взглядом и в конце концов нашел, что искал. Это оказалась бутылочка с надписью «Хлорид цинка». Он распылил вещество над открыткой.

Отпечатки приобрели темно-фиолетовый оттенок набрякших грозовых туч. Хирш снял с полки бутылочку с этикеткой, на которой красовалась аббревиатура «ФП». Это означало «Физический проявитель». После того как открытка была сбрызнута проявителем, отпечатки стали серовато-черными и более четкими. Хирш принялся изучать их при помощи увеличительного стекла с подсветкой.

— Думаю, этого будет достаточно. Лазер нам не понадобится. Так, детектив, а теперь смотрите сюда.

Хирш указал на отпечаток, оставленный, по-видимому, большим пальцем руки слева от подписи Мередит Роман, а также на два отпечатка поменьше сверху.

— Их, скорее всего, оставил тот, кто писал, когда придерживал открытку. Вы могли каким-то образом так к ней прикоснуться?

Хирш поднес пальцы к открытке, продемонстрировав, в каком положении должна была находиться рука, оставившая отпечатки. Босх отрицательно покачал головой.

— Я только открыл ее и прочитал. Думаю, это и есть те отпечатки, которые нам нужны.

— Ясно. А теперь что?

Босх достал из портфеля дактилоскопические карты, которые Хирш вернул ему накануне, и отыскал среди них «пальчики», снятые с ремня с пряжкой в виде ракушки.

— Вот, — произнес он. — Сравните их с отпечатками с открытки.

— Без проблем.

Хирш снова вооружился увеличительным стеклом с подсветкой и принялся сличать отпечатки, водя глазами туда-сюда.

Босх попытался восстановить картину произошедшего. Марджори Лоуи собиралась ехать в Лас-Вегас, чтобы выйти там замуж за Арно Конклина. Сама мысль об этом должна была быть для нее чем-то до абсурдного восхитительным. Она поехала домой за вещами. Они с Конклином собирались ехать всю ночь без передышки. Если Арно хотел взять с собой свидетеля, Марджори, вероятно, должна была найти свидетельницу. Возможно, она поднялась к Мередит и попросила ее поехать с ними в Вегас. Или, например, решила забрать ремень, подаренный сыном. Или вообще хотела попрощаться.

Но между подругами что-то произошло. И в ту ночь, которая должна была стать в жизни Марджори самой счастливой, Мередит убила ее.

Босху вспомнились протоколы допросов из уголовного дела. Мередит сказала Эноу с Маккитриком, что вечеринка, на которую Марджори собиралась пойти в свой последний вечер, была организована Джонни Фоксом. Но сама Мередит туда не пошла, поскольку, по ее словам, накануне Фокс избил ее и выглядела она непрезентабельно. Детективы отметили в деле, что у нее была разбита губа, а на лице красовался синяк.

Как же они не догадались? Мередит получила эти травмы, когда убивала Марджори. Капелька крови на блузке Марджори принадлежала Мередит.

Впрочем, Босх знал, почему они не догадались. Даже если у Маккитрика с Эноу и возникли какие-то подозрения, они отмахнулись от них, потому что Мередит была женщиной. И потому что Фокс подтвердил ее историю. Он признался, что в самом деле избил ее.

Теперь Босх представлял себе, как все произошло. Мередит убила Марджори, а несколько часов спустя позвонила Фоксу, когда тот играл в карты, и все ему рассказала. А потом попросила его помочь ей избавиться от тела и скрыть ее причастность к убийству.

Фокс, видимо, с готовностью пришел ей на помощь и даже подтвердил, что избил ее, поскольку сразу увидел всю картину целиком. Да, гибель Марджори лишала его источника дохода, зато он приобретал инструмент воздействия на Конклина с Миттелом. А нераскрытое, это убийство еще больше оказывалось ему на руку. В таком случае Фокс становился для этих двоих пожизненной угрозой. Он мог в любой момент пойти в полицию и обвинить Конклина в убийстве.

Вот только Фокс не отдавал себе отчета в том, что Миттел ничуть не уступает ему ни в жестокости, ни в изобретательности. Год спустя на бульваре Ла-Бреа он за это поплатился.