Последний из страстных вампиров

Может быть это судьба? Нам было предназначено быть вместе.

А у нас есть на это время? — спросила я, когда его рот двинулся по моей шее процеловывая жаркую тропинку вниз к моей ключице.

Не пойми меня превратно, я полностью за это, но если кто-нибудь принесет нам еду и ты говорил, что думаешь здесь есть человек с которым мы могли бы поговорить об убийствах перед слушанием, у нас есть время на…ээ…

На дикие, необузданные любовные ласки?

Точно.

Он застыл на мгновение, его голова приподнялась и слегка склонилась на бок, как будто он прислушивался.

— Мы продолжим через мгновение, — сказал он, слегка вздыхая, когда поднимался с меня.

Кто-то постучался в дверь. Я спрыгнула с кровати и поправила рубашку, надеясь, что я не выгляжу так, будто мы делали то, что делали.

— Ваша еда, — сказала пожилая женщина, передавая Тео поднос с закрытыми тарелками. Он поблагодарил ее, когда она уходила, поместил поднос на стол и поднял крышки с тарелок. Аромат жаренного мяса и чеснока наполнил комнату.

Он снова вздохнул.

— Ростбиф. Один из моих любимых. Мне уже недостает этого.

— Ты не можешь больше есть никакую нормальную пищу?

— Могу, но Кристиан предостерег меня против этого, пока я не стал более привычен к своей кровожадности. Видимо это требует дополнительных усилий для переваривания пищи и не рекомендуется для новых…ээм…новобранцев.

Вина резко ударила меня.

— Я сожалею…

— Прекрати, — прервал он и притянул меня в объятья. Его глаза сияли теплом, что согрело меня до кончиков ног. — Я настаиваю, чтобы ты прекратила чувствовать вину за это.

— Хорошо, наименьшее, что ты можешь сделать это позволить мне накормить тебя, — сказала я, наклоняя голову так, чтобы шея была предоставлена ему. — Суп подан!

— Нет, поешь первой. — Он отстранился и указал мне на кресло у стола.

— Ты же голоден. Мы позаботимся о тебе, а потом поем я.

— Ты так же голодна. Ты первая.

Упрямый взгляд на его лице заставил меня улыбнуться. Я пошевелила бровями и призвала мой самый лучший хитрый взгляд.

— Ах, но я жажду большего, чем просто ростбиф.

Рискованная вспышка расцвела его глаза. Он посмотрел вниз на поднос с едой. Я тоже. На подносе находились две тарелки с ростбифом, картошкой и разнообразными тушеными овощами. Здесь также был хлеб и какие-то маленькие шарики, которые насколько я помнила по предыдущим обедам в трактире, были йоркширским пудингом. В стороне стояла тарелка с двумя кусками пирога, обильно покрытыми глазурью.

— Ты не одна из тех людей, кто сначала съедают десерт? — Спросил Тео, когда я улыбнулась и подняла тарелку с пирогом.

— Нет, обычно я так не делаю, но я готова нарушать правила время от времени. — Я перенесла пирог на прикроватную тумбочку, погрузила палец в глазурь, прежде чем сунуть его в рот и облизать преувеличенно обхватывая языком.

— Ммм. Глазурь из сливочного сыра, моя любимая. — Я вскинула брови ожидая увидеть, примет ли Тео игру.

Он взглянул на кровать, взглянул на пирог, потом на меня. Прежде чем я смогла сказать «глазированный нефилим», он был раздет, лежал на кровати с раскрытыми для меня объятьями.

— Ты уверен, что у нас есть время? — Спросила я, глянув на часы.

— Для этого? О, да. И если бы не было, мы нашли бы его.

Я рассмеялась, когда начала снимать одежду, в моем сердце разрасталась любовь. Как жизнь могла быть настолько перевернутой вверх дном, такой беспорядочно запутанной и все же такой удивительной?

«Свалившейся с потолка», напомнил мне рассудок. Просто «свалившейся с потолка».

Глава 14

— Ты все еще со мной, любимая?

— Еле-еле. Это был последний раз, когда ты опрокинул на меня глазурь.

Тео лежал на спине пресыщенный с весьма самодовольным взглядом на лице, шевеля бровями и напевая веселую песенку, о покрытых глазурью половых органах.

— Ты, как мне, конечно же, показалось, наслаждалась этим.

— Это, мой обожаемый клыкастик — преуменьшение года. Ты уверен, что сыт? Ты, похоже, потратил больше времени на приемлемые действия, чем на обед.

— Я сыт. Я полностью удовлетворен. И истощен физически, — сказал Тео, вяло махнув рукой. Его глаза были закрыты, лицо расслабилось, когда он лежал рядом со мной на кровати восхитительно обнаженный. Я провела пальцем вниз по одному из его бицепсов, заставляя ухмыльнуться сонной улыбкой.

— Тогда подремли, красавчик. Ты, несомненно, достаточно упорно потрудился.

— В самом деле, хотя это был труд во имя любви. И должен признать, ты слегка помогла. — Он зевнул.

— Слегка, ха? — Я ущипнула его за сосок. Он притворно захрапел.