Последний из Рода

— Нара, не нужно… — бормочет мой человек. Я не слушаю. Мой. Никому не отдам. Ни женщине, ни Огню, ни Воде, ни судьбе, ни смерти. Только мой. За спиной доносится кольдово: «Дура!». Пусть. Только Тиан никому не достанется. Никогда.

Староста. У него виноватое лицо. Отчего он печалится? Ах, да, баньши велела им позаботиться обо мне. Ну, так что же?

— Ты уверена, доченька? — матушка Глен. Я ей не доченька. И я уверена.

— Да что вы переспрашиваете, жените их, и вся недолга! — Я не слышу, кто это говорит, кажется, кто-то из толпы людей. Пусть. Пусть женят, какая разница? Что для Старшей клятвы Единому, выдуманному божку жалких смертных? Пусть женят, пусть молятся. Пусть.

Староста поворачивается к Кольду. Ах, да, наемник представился моим братом. Машет рукой. Недоволен. Кольд очень недоволен происходящим. Но — не вмешивается. Поглядывает на арбалетчиков. Тиан по-прежнему под прицелом. Кольда просят подойти. Отказывается, упрашивают.

— Благословляю вас, дети мои, — паясничает наемник. Но глаза его по-прежнему холоднее льда, а улыбка словно перечеркивает лицо кривой линией. Я отодвигаюсь к Тиану, ищу его руку, но он не дается. Пусть.

Нас разворачивают к священнику. Тот читает молитвы, говорит знакомые слова. Пусть. Я видела несметное количество свадеб, я устроила все бракосочетания в своем Роду. Что нового могут показать мне смертные? Машинально произношу то, что от меня требуется. Пусть. Клянусь Единым. Пусть. Глупые смертные, чем задумали связать баньши? Клятвами?

В руки Тиана вкладывают каменный кулон на серебряной цепочке. Магия. На нем — магия фейри. Чужая, злая, враждебная. Отшатываюсь. Меня удерживают, толкают назад.

— Поздно спохватилась, — шипят в ухо. Тиан подносит цепочку к моей шее, защелкивает замок… Ворон просыпается, раскрывает крылья. Смертные отшатываются… Ярится хранитель Рода, но даже его магия не может пересилить эту, фейкину…

Больно. Очень больно. Чудовищно. Меня никогда еще не предавали. Никогда я не чувствовала такого… такого… нет, я не знаю слов…

Мой человек своими руками надел на меня ошейник. Волшебную удавку, привязывающую меня к деревне. Шаг за пределы очерченного невидимой привязью круга — и ошейник пережмет мне горло. Мой человек. Своими руками. Мой. За что?!

Я увидела, как магическая цепь пытается захлестнуться вокруг Тиана, привязать к деревне и его. Пытается… и соскальзывает. Кто может сковать Огнь? Вместо него второй раз обвивает мою шею. Люди не видят, а я чувствую.

Больно. Очень больно, когда тебя предают. Даже когда не знают об этом…

— Если к утру камень не покраснеет — умрете оба! — Священник. Предостерегает. Чем грозишь, дурак? К утру мой человек будет уже далеко…

Люди деревни не оставляют нас в покое. Девушки заводят песню, кто-то подталкивает нас, ведет… Дурень-староста что-то сыпет в стащенную из вещей моего человека флягу, подносит ему: «Выпей, чтоб наверняка долг исполнить». И вдруг с криком отбрасывает засиявший зло подарок Князя. Я еще успеваю злорадно усмехнуться, но меня настигает очередная вспышка боли.

Я умру здесь. И, даже мертвая, останусь в этой деревне навечно. Никогда не смогу последовать за Тианом. Никогда не смогу уйти. Как мне все-таки больно…

Цепочка пережимает горло. Пусть людям кажется, что она свободно висит на шее, я-то знаю: в ней трудно дышать. Трудно. Почти невозможно. Баньши, мы на всю жизнь привязаны к своим людям, но никто никогда не сажал нас на привязь. Никто не указывал нам, где нам быть и куда идти. Мне не хватало воздуха. Больно. Плохо. О, Великая, спаси!

Нет. Не слышит. Не хочет слышать. Она качается в своем гамаке из судеб и натягивает нить. Может — мою. Великая…

Никто не поможет, никто не спасет. Теперь я понимаю, почему люди так любят молитвы и надежды. Они не видят отказа от своего бога. Тот не смеется им в лицо, когда они просят о помощи…

Запах цветов, что цветут лишь в Темном лесу. Здесь прошла баньши, здесь она творила свое колдовство. Слабое, но все же влияющее на судьбы людей и Старших. Колдовство. Судьбы. Ночь и цвет камня как-то связаны между собой. Зная это, я сумела увидеть, какая магия вложена в проклятый кулон. Увидела и расхохоталась, как безумная. Им было мало пленить баньши. Они хотели уложить ее со смертным в постель. О, Хаос, покарай их, в своем неведении люди преступили все законы.

Я потянулась к своей нити, обратилась к своей магии. Запах колдовских цветов и цепочка на шее заставляли задыхаться, мне едва хватало воздуха. Не знаю, кто и куда меня вел: я ничего не видела. Глаза заволокла красная пелена. О, Великая, пощади, дай мне сотворить это колдовство!

Я видела несчетное множество свадеб, зачатий и рождений. Я предуготовила больше половины из них. Неужели, неужели я не могу изменить свою нить так, чтобы проклятый камень сменил цвет и разомкнул цепь? Неужели?!